Лучший забавный детектив - страница 146

Сползая с дивана и одновременно нашаривая теплые любимые тапочки в виде бежево-коричневых собачек с глазками-пуговицами (мой зимний «вариант»), я внезапно ужаснулась собственному склерозу. Да меня же опять вызвал в прокуратуру следователь Соловьев! Ну, конечно! И если перестану тупо бродить по квартире, а быстренько соберусь, то, возможно, успею даже на машине доехать до Дмитровки. Потому как после девяти утра езда по Москве – занятие не для слабонервных: сплошные «пробки».

На минуту открыв Яндекс и увидев в разделе «пробки на дорогах» неутешительную и даже пугающую формулировку «Город стоит», я крякнула, но все же решила поехать на машине – не было сил переставлять гудящие после трехдневной беготни ноги.

Постепенно развивая некое подобие скорости, я оделась, обулась, распихала сонную Маргошу (Димка давно уехал на работу), кое-как объяснила ей цель моей поездки, схватила сумку с документами и порысила к машине.

К Соловьеву я опоздала всего на 15 минут. И это еще была большая удача!

Постучав в дверь уже знакомого кабинета и услышав грозное «Войдите!», я распахнула дверь и поняла, что следователь успел немного понервничать, поджидая меня. Во всяком случае, вид у него была далеко не благостный. Но, увидев меня, Соловьев, сменив гнев на милость, пригласил меня присесть на стул. «Интересно, зачем он меня вызвал? – недоумевала я. Наверное, опять дело у него не клеится»…

– Извините, что опоздала, «пробки», – робко начала я.

– Скажите, Янина Владимировна, где вы были вчера с девятнадцати до двадцати часов? – с места в карьер начал гонку Соловьев.

Оторопев от его официального тона, я не сразу сообразила, о чем он меня спрашивает. Что-то в его взгляде заставило меня исключить всякую возможность легкой беседы, к какой я готовила себя сначала. Я вдруг вспомнила, где я была вчера вечером, и окончательно испугалась.

– Именно в названное вами время я находилась дома. Но, понимаете, – замялась я, – где-то в районе шести вечера я снова ходила к дому Слепянских.

– Зачем? С какой целью? – наседал следователь, вдруг ставший каким-то совершенно чужим человеком.

Я напугалась еще больше.

– А разве что-то случилось? Скажите, что произошло?

– Давайте сначала определимся, – голосом, не предвещавшим ничего хорошего для меня, произнес Соловьев. – В этом кабинете вопросы призван задавать я. Так извольте ответить, с какой целью вы ходили к дому Слепянских?

– Я ходила поговорить с соседями, – надулась я.

– Ну и как, поговорила? – почему-то с издевкой произнес следак.

– Да, с одной теткой, соседкой из квартиры напротив, – как ни в чем ни бывало затараторила я, интуитивно поняв, что «тыкание» по отношению ко мне – хороший признак.

И выболтала изумленному Соловьеву всю информацию о беседе с «учительницей».

– Да уж, «мисс Марпл», у тебя какой-то прямо нюх на трупы, – с явным облегчением почему-то произнес он.

– Какие трупы? Что вы такое говорите? – искренне изумилась я.

– Ну, ёперный театр! Да убили твою «учительницу», вчера около семи вечера. Точнее, что-то между семью и половиной восьмого. Так, по крайней мере, сказал эксперт.

– Боже! А как ее убили? – с неподдельным ужасом спросила я.

– Элекрошокером. Сердце у нее оказалось слабое.

Внезапно меня прошиб холодный пот. Я-то ведь опять попадаю под подозрение. Если начнут копать, то ведь и у меня есть электрошокер, я почти всегда его ношу с собой, вместе с «коктейлем Молотова» (так я называю перечный баллончик). Что же делать?

Я с мольбой уставилась на «Батона».

– Надеюсь, вы не меня подозреваете? Ведь я же нормальный человек. Зачем мне убивать какую-то незнакомую тетку? То есть я хотела сказать, – поправилась я, – зачем мне вообще было кого-нибудь убивать? Кстати говоря, то, что я в семь вечера была дома, могут подтвердить мой муж и Маргоша, моя подруга. Они как раз начали смотреть сериал «Кто в доме хозяин?», когда я вошла в квартиру.

Соловьев посмотрел на меня тяжелым взглядом, но не ответил. Я совершенно расстроилась. Губы у меня задрожали, в носу внезапно защипало, а на глазах показались противные глупые слезы.

Батон, не спеша, закурил, посмотрел на меня и изрек:

– Ведь говорил же я тебе, чертова кукла, не суйся ты в это дело. Плохо закончится. А тебе все неймется.

Я зарыдала в голос. Несправедливые обвинения и подозрения – что может быть горше? Это было как раз то, что и подвело мою издерганную за последние дни нервную систему к настоящей истерике.

– Ну-ка сейчас же прекрати нюниться! – рявкнул Батон. – На-ка, выпей воды, – и он протянул мне стакан и бутылочку минералки.

Автоматическими движениями я налила себе глоток воды и отпила немного. Легче мне, правда, не стало. Но слезы как-то сами собой улетучились. Внезапно мне стало все равно, что подумает обо мне этот злющий следак, и я затарахтела:

– Между прочим, пока вы тут из меня убийцу мастерите, я узнала много ценного из разговора с Галиной Александровной.

– Ну и что такого ценного ты узнала? – с интересом взглянул на меня Соловьев.

– Во-первых, то, что детей Дарьи никто не выкрадывал. Их преспокойненько вывез первый муж Дарьи, Антон. И было это за день до убийства Никиты, часа в два ночи. Он заехал за ними на такси, посадил на заднее сиденье, сам уселся вперед, и они уехали. Дети вели себя превосходно. Вот только не ясно пока, куда он их вывез.

Видя удивление следователя, я приободрилась и продолжала:

– Во-вторых. За пять или десять минут до того, как я принесла Дашке деньги в тот незабвенный вечер, к ней в квартиру вошла какая-то тетка в песцовой шубе. Это тоже видела в «глазок» «учительница». Она мне об этом и рассказала, пока варила супчик на кухне. Между прочим, даже чаю мне не предложила. А то бы вы «отоварились» отпечатками моих пальцев.