Въ огнѣ гражданской войны - страница 26
Даже въ отношеніи къ уголовнымъ преступникамъ въ революціонные дни въ обывательско-интеллигентскихъ кругахъ началъ проявляться духъ всепрощенія. Сердца многихъ такъ размякли, всѣмъ хотѣлось забвенія печальнаго прошлаго, что не останавливались и передъ амнистированіемъ даже уголовныхъ. Въ иныхъ мѣстахъ изъ тюремъ выпускали уголовныхъ съ нарочитой цѣлью вызвать анархію и панику, а также сжечь архивы суда и расправиться съ чинами судебнаго вѣдомства или уголовно-розыскной части, кое-кому мѣшающими и опасными. Но были и безкорыстные сторонники раскрытія уголовныхъ отдѣленій мѣстъ заключенія. Въ тюрьмахъ различныхъ городовъ вспыхивали бунты, которыхъ администрація обычно не въ силахъ была подавить. Уголовные разбѣгались по городу, терроризируя населеніе и пополняя ряды тѣхъ, кто впослѣдствіи сталъ выступать подъ именемъ большевиковъ. Прекрасной иллюстраціей того, какъ на зарѣ революціи относились къ уголовнымъ преступникамъ, можетъ послужить исторія небезызвѣстнаго на югѣ бессарабскаго разбойника Катовскаго, которому удалось выйти изъ одесской тюрьмы, долгое время показываться въ публичныхъ мѣстахъ и вызывая къ себѣ явное вниманіе и, даже, симпатію публики. Катовскій дошелъ до того, что устроилъ съ благотворительной цѣлью публичный аукціонъ своихъ кандаловъ. Нашлось не мало любителей присутствовать и участвовать на этомъ своеобразномъ аукціонѣ. Впослѣдствіи Катовскій примкнулъ къ большевикамъ, съ которыми, однако, онъ скоро разошелся и сталъ во главѣ шайки головорѣзовъ, воевавшихъ съ совѣтской властью.
Когда въ той же Одессѣ вспыхнулъ жестокій бунтъ уголовныхъ преступниковъ, администрація не рисковала принять рѣшительныя репрессивныя мѣры противъ взбунтовавшихся уголовныхъ. Въ видѣ компромисса къ тюрьмѣ былъ отправленъ воинскій отрядъ, но руководимый не военнымъ или чиномъ милиціи, а человѣкомъ штатскимъ — городскимъ головою, инж. М. В. Брайкевичемъ. Подчиненіе воинской силы популярному общественному дѣятелю обозначало собою желаніе придать подавленію тюремнаго бунта какъ бы общественный характеръ. Взбунтовавшіеся арестанты требовали смѣщенія стараго начальника тюрьмы, котораго забыли въ попыхахъ замѣнить фигурой болѣе революціоннаго склада, они насильственно задержали присланныхъ къ нимъ «для переговоровъ» представителей общественнаго комитета и болѣе или менѣе успокоились только послѣ того, какъ въ тюрьмѣ остался въ качествѣ «заложника» представитель общественно-революціонныхъ организацій. Впослѣдствіи въ тюрьму былъ назначенъ особый комиссаръ, уполномоченный совѣтомъ рабочихъ депутатовъ и санкціонированный общественнымъ комитетомъ. Делегаты революціонной демократіи, по общимъ отзывамъ, обычно держали себя въ тюрьмѣ нѣсколько заискивающимъ образомъ, величали уголовныхъ арестантовъ «товарищи», проявляли не мало истеричности и демагогичности. Революція своими полу-мѣрами и ослабленіемъ карательнаго воздѣйствія — привела къ усиленію бандитизма, принявшаго кровавыя и жестокія формы. Когда спохватились, было уже поздно.
Иностранецъ никакъ не можетъ понять русскаго фатализма и непротивленчества, этого пассивнаго отношенія къ явнымъ разрушителямъ общества. Въ Россіи покорно склоняли голову передъ волной забастовочнаго движенія, руководимаго большевиками, тогда какъ во Франціи и Англіи само общество сумѣло организовать противодѣйствіе государственно-вредной волнѣ забастовокъ въ предпріятіяхъ, обслуживающихъ общественныя нужды. Русскій интеллигентъ находится часто подъ гипнотическимъ вліяніемъ власти словъ, боясь запачкать свои программныя бѣлоснѣжныя ризы, опасаясь прослыть штрейкбрехеромъ, недостаточно демократичнымъ или недостаточно лѣвымъ и т. д. Эта власть словъ заставляетъ часто жертвовать жизненными интересами и коренными нуждами ради соблюденія чистоты словесной формулы.
Сопротивляемость русскаго человѣка всякаго рода враждебнымъ силамъ, препятствіямъ и т. д. всегда бываетъ очень слаба. Начальникъ французскаго штаба въ Одессѣ полковникъ Фрейденберъ разсказывалъ, какъ къ нему явилась депутація жителей г. Балты, Подольской губ. съ просьбой о защитѣ отъ погромщиковъ. Полковникъ Фрейденберъ, освѣдомившись о количествѣ проживающихъ въ Балтѣ благонадежныхъ мужчинъ, способныхъ носить оружіе, обѣщалъ снабдить ихъ оружіемъ, необходимымъ для защиты жизни и достоянія жителей. Депутація, выслушавъ это предложеніе, формулировала просьбу о присылкѣ въ Балту французскаго отряда, чѣмъ вызвала не малое удивленіе со стороны полк. Фрейденбера, долго не понимавшаго, какъ это россійскіе граждане не склонны къ активной самозащитѣ своихъ интересовъ и правъ.
Оглядываясь назадъ, вспоминается также отсутствіе сопротивляемости со стороны редакцій одесскихъ газетъ, которыя еще въ 1918 г., когда большевики терпѣли независимую печать, дали, что называется, сѣсть себѣ на голову, подчиняясь самымъ нелѣпымъ большевистскимъ требованіямъ. Только одинъ соціалъ-демократическій «Южный Рабочій» болѣе стойко держалъ знамя свободнаго печатнаго слова.
Русскій интеллигентъ до самаго послѣдняго времени какъ-то стыдился проявить свое стремленіе къ власти, заглушалъ въ себѣ инстинктъ властолюбія, боясь обвиненій въ честолюбіи или преслѣдованіи личныхъ видовъ. Власть представлялась чѣмъ-то не вполнѣ чистымъ, обладаніе которымъ было даже въ нѣкоторой степени зазорнымъ. И до сихъ поръ русскій интеллигентъ упорно не усваиваетъ вполнѣ той истины, что политическій идеалъ можетъ быть съ наибольшей легкостью и полнотою осуществленъ только въ томъ случаѣ, если власть будетъ въ надлежащихъ рукахъ. Ни цѣломудренно-стыдливое отношеніе къ власти, ни культивированіе въ себѣ вкуса и любви оппозиціи къ власти — отнюдь не укрѣпляютъ подлинно-демократической и гражданской власти. Естественной задачей политическаго дѣятеля является не столько борьба съ властью, сколько стремленіе добиться власти и, овладѣвъ ею, проводитъ свою программу.
