Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - страница 113
Дон Хуан де Атитлан
Добродетель и благородство проявляются в поступках и не нуждаются ни в обилии слов, ни в обилии знаний.
Антисфен
Наконец Бартоломе и его спутники прибыли в селение касика дона Хуана, как он теперь называл себя. Встреча была необычайно радушной. Касика поразило прибытие самого Бартоломе. Индейцы очень уважают старость, но старость в соединении с отвагой и мудростью покорили сердце касика. Многие часы проводил он в беседах с Бартоломе, удивляя его тонкостью своих суждений, благородством обращения и жаждой познания.
Однажды Бартоломе сказал дону Хуану:
— Сын мой, вы позволите мне вас так называть, ибо по годам вы годитесь мне в сыновья, я хочу предложить вам один план.
— Слушаю вас, отец, — ответил касик. — Я с радостью приму ваши советы, так как вижу вашу мудрость и доброту.
— Дон Хуан, надо индейцам объединиться и жить в пуэбло. Вы разбросаны в горах, бедны. У вас нет достаточно воды, нет школ для детей, нет госпиталей для больных. В большом пуэбло все это сделать гораздо легче. Надо объединиться и жить селениями не в пять — шесть домов, как живут индейцы сейчас, а большими богатыми городами, как живут испанцы.
Касик слушал внимательно, но молчал.
— И теперь, — продолжал Бартоломе, — когда миновала опасность вторжения испанцев, а я ручаюсь, что это так, и даже более: я собираюсь потом поехать в Кастилию к королю и просить его утвердить наше мирное соглашение с вами, чтобы пресечь все возможные попытки нападения, — теперь, мне кажется, вам нужно, как мудрому вождю и правителю, подумать о будущем своего народа, о его благополучии. Я не требую ответа сейчас, я понимаю, что вам надо подумать и обсудить. Но я хочу пригласить вас посетить город Сант-Яго и посмотреть, как живем мы, испанцы.
— Я согласен поехать в Сант-Яго, я сам хотел просить вас об этом. Но покинуть горы… пойти жить всем вместе! Знаете ли вы, что мои соседи, жители Кобана, очень воинственны и не верят испанцам? С ними вам трудно будет сговориться, даже если я и соглашусь.
— Я пошлю в Кобан Педро и Луиса.
— Но только с охраной, отец, — обеспокоенно возразил касик. — Я дам им охрану в пятьдесят человек!
— Ну, зачем же так много, — улыбнулся Бартоломе. — Они храбрые люди и не испугаются воинственных жителей Кобана.
Касик непременно хотел, когда уехали монахи, переселить Бартоломе в свой дом: он боялся оставить его одного в хижине.
— Нет, нет, сын мой, — возражал Бартоломе. — Мне очень спокойно и хорошо в моем доме. Я не хочу обременять вас и вашу семью. Не бойтесь за меня. Я привык быть один.
Ночью Бартоломе был разбужен каким-то шумом и криками. Он быстро оделся и вышел из хижины.
Темное ночное небо было багровым. Черные клубы дыма развевались по ветру… Пожар!
В темноте, освещаемой лишь пламенем пожара, Бартоломе пробирался к площади, куда уже сбегались жители селения. Горел храм, гордость Луиса, первый храм, построенный на «земле войны»!
Вдруг Бартоломе толкнули в спину. Он быстро обернулся и увидел какую-то темную фигуру.
— Получай, проклятый испанец! — и удар чем-то тяжелым по голове свалил Бартоломе на землю. Кровь залила лицо, и он потерял сознание. Очнулся он от страшного крика:
— Пусти меня, я прокляну тебя и твоих детей! Не убивай меня! А-а-а…
Крик захлебнулся и затих. Бартоломе почувствовал, что его бережно поднимают и несут. Он снова потерял сознание.
— Теперь ваша жизнь в безопасности! — услышал он встревоженный голос касика. — Но смерть могла похитить вас. А все потому, что вы не поверили мне и остались в хижине!
Бартоломе потрогал свою перевязанную голову. Сильная боль в левом виске заставила его застонать.
— Осторожно, отец, — воскликнул касик. — Этот черный злодей хотел убить вас! Теперь он отправлен в ад!
— Но кто он, этот человек, который хотел убить меня? — спросил Бартоломе.
— Не называй грязного червя человеком, — сурово ответил индеец. — Он — позор для нашего народа, если мог поднять руку на тебя, доброго и мудрого, как сам бог! Это сын мрака, ядовитая змея, жрец войны Шикицаль. И я отправил его в царство мрака.
— А храм?
— Храм сгорел, но я клянусь тебе, отец, что мы выстроим еще лучше, в том большом пуэбло, о котором ты говорил мне. Я согласен с тобой. Когда твоя рана заживет, мы начнем переселение в место, называемое Робиналь. Это плодородная долина, омываемая реками Мотагуа и Чишой. Ты рад этому?
Бартоломе улыбнулся:
— Твое решение — лучшее лекарство для меня!
И вскоре, несмотря на сопротивление некоторых индейцев, пуэбло Робиналь стал расти. Сначала в нем было едва ли несколько десятков домов, в которых жили около ста семей. Построили храм, школу, госпиталь. К возвращению Педро и Луиса из Кобана в Робинале было уже пятьсот жителей.
Дон Хуан готовился к поездке в Сант-Яго с большой торжественностью. Он хотел взять с собой для внушительности около ста воинов, но Бартоломе осторожно отговорил его от этого: слишком большая свита касика могла произвести невыгодное впечатление на губернатора Сант-Яго и на колонистов.
Епископ Франсиско Маррокин вышел навстречу гостям к городским воротам и сказал касику на языке киче: «Добро пожаловать!», на что касик ответил по-испански учтивой фразой благодарности. Этим словам научил его Бартоломе: касик хотел приветствовать испанцев на их языке, проявив этим изысканную вежливость. Дальнейшая беседа между епископом и доном Хуаном велась на языке киче. Епископ потом говорил Бартоломе, что его поразили ум и развитие индейца, его зрелые суждения.
