Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - страница 132
— Я сказал все, что мог сказать. Все остальное будет ложью.
Допрос Эгидия продолжался три часа. В зале суда стало невыносимо душно от множества людей, от испарений, от тяжелого запаха горящих свечей. Бартоломе уже не слушал, о чем спрашивали Эгидия и что тот отвечал. Пришел в себя он только тогда, когда почти бесчувственного Эгидия сняли с помоста, где стояли обвиняемые. «Теперь моя очередь!» — подумал Бартоломе, и голова вдруг стала ясной. Он поднялся на помост.
— Клянетесь ли вы богом и этим святым крестом говорить истинную правду? — спросил его прокурор.
— Да, я клянусь, — неожиданно для всех звучным и спокойным голосом ответил Лас-Касас.
Приглашенные оживились. Ого, видимо, этот заштатный епископ сейчас покажет себя трибуналу, как в свое время показывал и Королевским Советам, и Совету по делам Индий!
— Как вас зовут? — продолжал прокурор, удивленный тем, что старый Лас-Касас совсем не устрашен трехчасовым допросом Эгидия.
— Бартоломе де Лас-Касас.
— Сколько вам лет?
— Семьдесят восемь.
В зале приглушенное движение. Ну и старик! Подтянутый и крепкий, как солдат, лицо, обветренное всеми ветрами Атлантики и обожженное тропическим солнцем, зоркие и блестящие глаза. Похож на старого орла, который вот-вот взмахнет своими крыльями…
Допрос продолжался по форме. Когда прокурор дошел до вопроса:
— Признаете ли вы, что в своих трудах высказывали мысли, противные святой вере?
Лас-Касас неожиданно ответил:
— Я прошу вас, ваше преосвященство, познакомить меня прежде всего с доносом, по которому меня привлекли к трибуналу!
Прокурор был недоволен нарушением порядка процесса, но отказать в этом не мог:
— Информация о ваших еретических взглядах была представлена нам каноником Хилем Кинтана. Сам свидетель здесь и может…
— Вот как, свидетель! — перебил Лас-Касас прокурора. — Называйте вещи своими именами, ваше преосвященство: не свидетель, а гнусный доносчик, некогда лишенный мною сана!
В трибунале произошло замешательство. Но прокурор быстро оправился и строго ответил Лас-Касасу:
— Вы не должны, подсудимый, выражать ваших мнений, да еще в такой форме. Свидетель Хиль Кинтана, повторяю, присутствует здесь и по положению судопроизводства может выступить сам со своей информацией. Прошу предоставить слово канонику Кинтана, ваше преосвященство, — обратился он к председателю трибунала.
— Давно я не слышал голоса этого негодяя. В последний раз он вопил, когда его за шиворот приволокли к моему столу! — громко сказал Лас-Касас.
В зале снова приглушенный шум. Многие знали о забавном эпизоде в Сьюдад-Реале, когда силач Хордан Пьемонте вытащил из постели мнимобольного декана и привел к епископу.
— Ваше преосвященство, — сказал бледный от злости и страха Кинтана, — я прошу оградить меня от нападок этого бешеного человека!
Пытки индейцев. Старинная гравюра.
— Говорите, Кинтана, никто вас здесь не тронет, — несколько нетерпеливо ответил ему председатель.
Дрожащим голосом Кинтана прочел свой донос. Он состоял из избитых фраз о недостойном поведении епископа Чиапаса, отказывавшего своей пастве в отпущении грехов; о том, что бывший епископ — еретик и враг христиан; о том, что он — изменник родины и недостоин называться подданным короля Кастилии…
— Это все? — спросил Лас-Касас, когда Кинтана кончил читать.
— А вам этого мало? — сказал возмущенный прокурор.
— Однажды, когда один монах жаловался мне на мерзкие действия вашего свидетеля, я спросил его: «Не будешь же ты злиться на москита, который тебя кусает?» Он ответил мне, что надоедливого москита убивают. Так вот я вам скажу, ваше преосвященство: уберите вашего москита, иначе…
— Довольно, подсудимый, — сказал раздраженно прокурор, — вы, кажется, забываете, что находитесь перед лицом святейшей инквизиции…
— О нет, ваше преосвященство, как я могу забыть об этом, когда на мне знаки отличия, — и Лас-Касас показал на свое санбенито.
— Я прикажу вас арестовать за неуважение к трибуналу! И ваша участь будет ужасна!
— В этом я не сомневаюсь!
Председатель тихо сказал прокурору:
— Пусть читают скорее выдержки из его книги, и надо кончать…
Прокурор махнул рукой, и встал один из судей-квалификаторов. Он взял трактат Лас-Касаса «Кратчайшее сообщение о разрушении Индий» и стал читать:
— «…убивали христиане двумя способами: первый — это несправедливая и жестокая, кровавая, тираническая война. Второй — обращение в жесточайшее рабство, в которое никогда не были обращены ни люди, ни животные. Эти два способа адской тирании разрушили земли Индии и уничтожили ее жителей, которым не было числа. Причиной и единственной целью умерщвления людей и разрушения земель было обогащение христиан золотом. Для достижения этого они готовы были на любой произвол на этих землях. Я сам видел, как христиане входили в селения и не оставляли в живых ни детей, ни стариков, ни женщин. И все, кто мог, уходили в леса и горы, спасаясь от людей, столь бесчеловечных и безжалостных, таких жестоких скотов, истребителей и смертных врагов рода человеческого…»
— Остановитесь, — перебил квалификатора прокурор. — Вы признаете, подсудимый, что поносили в этой книге испанцев-христиан, которые были в Индии?
— Я уже просил вас однажды называть вещи их именами. Не поносил, а справедливо осуждал я мерзавцев, тиранов и грабителей, творивших беззакония в Индии.
