Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - страница 62
— Когда я увидел вас впервые на каравелле, я полюбил вас, как родного брата. И меня мучает мысль: не делаете ли вы ошибки?
— Ошибки? Нет, Педро, наоборот, только сейчас я начну по-настоящему жить и бороться. У меня будет такое оружие, что ни вице-короли, ни генерал-капитаны, ни даже короли не смогут помешать мне громить зло в Индии!
В скромной часовне епископа Эспаньолы Бартоломе принял духовный сан и отныне стал священником.
В те же дни он познакомился с Педро де Кордова, приехавшим из Кастилии просить разрешение епископа Эспаньолы на закладку первого доминиканского монастыря в Санто-Доминго. Бартоломе был рад встрече с молодым, образованным человеком, окончившим недавно Саламанкский университет. Он сразу нашел в нем друга и единомышленника. Монахи-францисканцы, поселившиеся ранее на Эспаньоле, вели совсем не монашеский образ жизни, стремясь к наживе, как и все колонисты.
В Консепсьон де Вега весной, в троицын день, проводилась ежегодная большая ярмарка. Со всех концов острова съезжалось множество испанцев и индейцев. В литейных города плавили добытое за год на рудниках золото. Потом отлитые куски золота клеймили и отправляли как подать в Кастилию (звонкую монету в то время чеканили только на королевских монетных дворах — в Бургосе, Толедо и Севилье).
Епископ назначил первую мессу Бартоломе на троицын день. Она получила название «новой мессы», так как должен был проводить ее первый священник, посвященный в сан не в Кастилии, а в Новом Свете.
…Солнце еще не показалось, а город уже проснулся. На башнях и крышах домов развевались кастильские флаги. Гирлянды ярких цветов украшали решетки балконов и окна. На узких улицах было тесно от шумного и пестрого потока людей, который стремился на большую, оживленную Ярмарочную площадь.
Слуги-индейцы проталкивались с носилками, на которых восседала сеньора; судя по одежде и пышному убранству носилок, сеньора была богата и знатна. Кавалькада нарядных идальго на горячих андалузских лошадях теснила пешеходов, а за ними индейцы-носильщики тащили тяжелые тюки и корзины. Перебирая четки, низко склонив голову, поспешно пересекал площадь толстый монах в коричневой сутане францисканца. И за ним еле поспевал полуголый индеец с огромным мешком на спине. Святой отец тоже приехал на ярмарку!
Наступил час мессы. Толпа на улицах и на площади быстро поредела. Все устремились в городской собор. Желание попасть на «новую мессу» было так велико, что были забыты все дела на ярмарке и в литейных.
Месса во имя «пресвятой троицы» являлась одним из излюбленных богослужений. Суеверные испанцы думали, что она действительнее других месс, и выражали порицание тем, кто заказывал эту мессу в непоказанное время. Колонисты считали, что для капеллана Лас-Касаса было особой честью служить именно троицыну мессу!
Решение Бартоломе де Лас-Касаса стать священником вызывало самые разноречивые толки и мнения. Было непонятно, почему такой молодой и знатный кабальеро, как Лас-Касас, дела которого, несмотря на излишнюю доброту к индейцам, все же шли неплохо, принял сан священника? Жены и дочери колонистов многозначительно покачивали головами и намекали на несчастную любовь к некоей прекрасной сеньоре в Кастилии. Их мужья и отцы были более практичны и отвергали всякую романтическую подкладку этого шага: они пришли к убеждению, что это сулит Лас-Касасу какую-то особую выгоду, пока неизвестно какую, но потом… «Вот увидите, что кастильский идальго не может прогадать!»
Недруги язвительно говорили, что Лас-Касас — известный смутьян и хитрец и еще покажет себя.
И только очень немногие, хорошо знавшие Бартоломе, догадывались об истинной причине этого решения.
Обычно в большом соборе даже в самую сильную жару бывало свежо и прохладно. Но сейчас, из-за множества народа, там стояла невероятная духота. Колонисты были охвачены жгучим любопытством: как проведет свою первую мессу этот новоиспеченный капеллан Лас-Касас? Но, к удивлению всех, капеллан Лас-Касас служил мессу уверенно, его сильный голос звучал, как обычно, спокойно. «Можно подумать, что это не первая его месса, а по крайней мере сотая!» — говорили колонисты.
Все были поражены новшеством, которое ввел Лас-Касас: по примеру доминиканца Кордова, он пригласил в собор для индейцев переводчиков с латыни на аравакский язык. Среди переводчиков был и Рентерия.
Старик Хасинте с каким-то новым чувством смотрел на своего дорогого Бартоломе, первый лепет которого он не забыл. А теперь словам капеллана Лас-Касаса внимал переполненный собор!
В эти дни из-за бури не пришли каравеллы из Кастилии с продовольствием и вином. Поэтому месса проводилась без единой капли вина. Это событие также послужило поводом к обсуждению и толкам. Недруги Бартоломе злорадствовали: видно, сам Иисус Христос не пожелал освятить своей кровью первую мессу Лас-Касаса!
Но тем не менее месса прошла очень торжественно. Многие поспешили в ризницу, чтобы поздравить Бартоломе и вручить ему подарки. Он не успел еще снять своего белого облачения, и, хотя внешне был спокоен, лицо его выдавало пережитое волнение.
Вместе с остальными вошла и жена вице-короля — красавица донья Мария. Она с горестным удивлением смотрела на капеллана. Счастливая новобрачная, она по-женски пожалела, что такой привлекательный и молодой кабальеро лишал себя всех земных радостей. Но Бартоломе, не подозревая об ее мыслях, улыбнулся ей и передал все подарки из золота:
— Употребите это золото на добрые дела, высокочтимая сеньора! Вокруг нас так много голодных и нищих!
