Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - страница 85
— Вспомните, лисенсиат, Аристотеля, — мягко сказал Мартир, — и он говорил, что рабство естественно по природе.
— Да, но тот же Аристотель оспаривал мнение тех, кто полагал, что рабство основано на завоевании, — ответил Бартоломе. — Он считал, что «самый принцип войн противоречит идее права», а следовательно, не может служить к оправданию рабства.
— Кстати, о праве, — уже несколько нетерпеливо сказал Мартир, — вы, кажется, учились римскому праву? А оно допускало рабство.
Бартоломе, откинув все приличия, с горячностью воскликнул:
— Плохую услугу оказывает Кастилии это право, если, пользуясь им, христиане захватывают и разрушают земли, им не принадлежащие, и еще прикрываются именем бога и короля!
Но хитрый и умный Мартир не стал обсуждать с Бартоломе этого вопроса, а на одном из совещаний Совета вскользь сказал, что лисенсиат Лас-Касас имеет опасный образ мыслей и далеко не так образован, как он думал…
Противодействовал планам Бартоломе и некий Гонсало Эрнандес Овиедо. Хотя он не был членом по делам Совета Индий, но имел там много друзей, чуть ли не сам Фонсека покровительствовал ему. Овиедо поселился в Новом Свете в 1514 году и стал одним из самых богатых и уважаемых колонистов. Прошлое Овиедо имел, однако, очень бурное и пестрое. Чем только ему не приходилось заниматься! Он успел побывать и монахом и солдатом, чиновником и учителем… Ему даже довелось сидеть в тюрьме, как говорили, за подлог в каком-то деле.
— Что можно ждать от сподвижника и друга такого отъявленного мерзавца и грабителя, как Педрариас! — возмущался Бартоломе, рассказывая Рехинальдо Монтесино об Овиедо.
— Мне говорили, что Педрариас, наместник Терра Фирмы, наградил этого Овиедо недурным репартьементо в Золотой Кастилии. Где это, Бартоломе? — спросил Рехинальдо.
— Испанцы так назвали земли Панамы и Коста-Рики — за то, что те богаты золотом. На рудниках Овиедо индейцы-рабы добывают немало золота. И можно не сомневаться, что Овиедо никогда не занимался душами и делами своих индейцев! Он только использует их как рабочую скотину с такой же слепотой, как и все испанцы…
— Я слышал однажды, — сказал Рехинальдо, — как Овиедо говорил епископу Фонсеке: «Мы завоевываем этих псов-индейцев, которые, чтобы не стать рабами, восстают в своих провинциях». Епископ благоволит к нему!
— Он далеко пойдет, этот Овиедо, поверьте мне, Рехинальдо, — с горечью ответил Бартоломе.
…Лас-Касас не ошибся. Овиедо сделал блистательную карьеру. В 1532 году король Карлос назначил его официальным хронистом Нового Света. Можно представить, с какой яростью Овиедо выступал против Лас-Касаса! Но тот не оставался в долгу: была напечатана лишь одна часть хроники Овиедо: «Всеобщая и подлинная история Индии». Вторая часть так и не увидела света. В 1548 году Лас-Касас воспрепятствовал ее опубликованию, говоря, что Овиедо следовало бы начать свой труд с рассказа о том, «как его автор был конкистадором, грабителем и убийцею индейцев, как загонял их в рудники, в коих несчастные погибали…»
Видя, что дело зашло в тупик, Бартоломе решился тогда еще на один шаг: он обратился к кардиналу Адриану, который в свое время назначил его протектором индейцев. Горько было сознавать, что этот почетный титул был пока только на бумаге!
Практичный кардинал Адриан и фламандцы заинтересовались проектом Бартоломе: они поручили ему набрать эмигрантов из испанцев-земледельцев для Нового Света.
Бартоломе отправился в поездку по Испании. Он выступал в храмах, беседовал с простыми земледельцами, рассказывал им о богатстве земель Нового Света, о выгодных условиях эмиграции.
В городке Вилья-Берланге к нему сразу пришли земледельцы и сказали:
— Сеньор, ни один из нас не поехал бы в Индию из-за нужды, ибо каждый из нас имеет здесь землю и дом. Но все это не принадлежит нам, мы — только арендаторы наших господ. Мы поедем в Индию, чтобы наши дети имели свободные земли.
Рабский труд индейцев. Старинная гравюра.
У Бартоломе уже записались семьдесят человек, как вдруг его арестовал альгвасил города. Бартоломе пытался протестовать, показывал свои грамоты с разрешением на вербовку.
— Идите, идите, сеньор, — говорил альгвасил, — с вами поговорит его милость граф де Ара.
Граф де Ара не стал долго разговаривать с Бартоломе.
— Я прошу вас, лисенсиат, — заявил он вежливо, но непреклонно, — покинуть принадлежащие мне земли и не смущать умы моих арендаторов! Можете набирать добровольцев где вам угодно, но не в моих владениях!
И когда Бартоломе волей-неволей покидал Вилья-Берлангу, его провожал лишь один дряхлый старик.
— Скажи мне, отец, почему ты хочешь ехать в Индию? Ведь ты уже стар и немощен? — спросил его Бартоломе при прощании.
— Сеньор, — ответил старик, — честно говоря, для того, чтобы умереть там, но оставить моих детей на свободной земле.
Бартоломе горевал о неудаче, но он даже не представлял, что ждет его в Вальядолиде!
По рекомендации одного из членов Совета по делам Индий ему дали в помощники почтенного по виду эскудеро, Луиса Беррио, итальянца. Бартоломе этот итальянец не очень понравился. Чтобы у того не было слишком большой самостоятельности в таком важном деле, как отправка эмигрантов, он осторожно написал ему в сопроводительном письме: «Делайте то, что вам прикажут».
Беррио должен был отправиться в Севилью лишь после того, как вернется Бартоломе из Вилья-Берланги. Но как только Бартоломе уехал из Вальядолида, Беррио пошел к епископу Фонсеке.
