Чао, Вьетнам - страница 46
23
Свинцовые тучи густо заволокли небо. Подполковник Курт Пфальц потянулся и довольным взглядом обвел толстостенные укрепления из железобетонных блоков, окруженные сотнями метров колючей проволоки и минными полями. Все-таки крепость Дьенбьенфу была неприступной твердыней, самым безопасным местом на этой проклятой земле, погрузившейся уже сейчас, в пять часов дня, в тревожный сумрак из-за низко нависших туч.
Краем глаза он заметил вспышку среди зарослей на одном из холмов, но не успел обернуться, как смерч артиллерийского огня обрушился на передовую базу «Беатрис». Пока череда оглушительных взрывов уничтожала хеллкэты, находившиеся в полной боевой готовности на летном поле, загорелись склады горючего и боеприпасов, минометные батареи. Прямо на глазах у ошеломленного Пфальца двум-трем самолетам все-таки удалось подняться в воздух, но они были тут же сбиты точными ударами невидимых, надежно скрытых зениток. Воздушные мосты были перерезаны. «Откуда у них столько пушек? Неужели они их закопали в землю?» – пронеслось в голове у Пфальца, когда в воздухе вдруг послышалось до боли знакомое пение реактивных снарядов «катюши».
– О майн готт! Дас ист Сталинградише фойе!!! – не своим голосом истерически завопил он и спрыгнул в траншею. Туда же за ним попрыгали испытанные в боях соратники, Ганс и Фриц, узнавшие коварный напев. Они съежились, сидя на корточках на дне траншеи и закрывая головы. В этом положении их и накрыл один из залпов, выпущенных «катюшей» из убийственного полумрака джунглей.
В сумерках из лесов с могучими криками «ура» в наступление перешли штурмовые части 312-й дивизии. Они без колебаний шли вперед и только вперед, по минным полям и колючей проволоке, навстречу пулям и осколкам, смеясь смерти в лицо. Тренированные кадры, уверенные в победе своей армии, готовые в любую минуту положить собственную жизнь ради этой победы, сминали всяческое сопротивление. Алжирские легионеры, вышедшие было навстречу, через несколько минут недоуменно ретировались за стены укрытий «Беатрис» и попытались занять оборонительные позиции для ответной стрельбы. Им казалось, что на них надвигались не люди, не солдаты, а что-то большее – непостижимая и оттого жуткая, сверхъестественная, апокалипсическая сила, которую невозможно было одолеть при помощи обычного оружия. Две их роты были тут же уничтожены гранатами и штыками, но осатаневший от ужаса пулеметчик в последнем доте косил ряды нападавших, не подпуская их к крепости. Командир вьетнамской штурмовой группы не раздумывая бросился грудью на амбразуру, и пулемет смолк, придавленный изрешеченным телом героя. Ночью коммунисты, хорошо ориентировавшиеся при слабом свете, отбрасываемом тонким серпом новой луны, продолжили упорное наступление, не щадя себя и не сбавляя усилий, и под утро «Беатрис» пала. Уцелевшие алжирские стрелки перебрались за стены «Габриэли».
В пять часов дня, спустя сутки после первого удара, раздались первые залпы нового артобстрела, и пехота опять ринулась на штурм. Хайфонец лично вел в бой свой полк, бежал вперед, стараясь быть всегда на пару метров впереди своих солдат. Раздалась очередная автоматная очередь, пули взвизгнули вокруг него, и, обернувшись, он увидел, как падает лицом в грязь знаменосец роты. «Убит», – понял он, когда увидел пробитую на груди гимнастерку, и прямо на ходу выхватил из слабеющих рук красное знамя пролетарской революции. Вскинув вверх правую руку с именным ТТ-33 и полуобернувшись к своим солдатам, он закричал: «Вперед, ребята! Сегодня мы их сделаем. Ура-a-a!!!» Он никогда не страшился смерти, и ему легко было вести людей за собой, как уже давно верно подметил Зиап. Они мужественно отвоевывали пядь за пядью, несмотря на значительные потери. Раненые умирали в мучительной агонии, без медицинской помощи, но все их помыслы были обращены лишь к великой победе над превосходившим их силы врагом, свершавшейся на их глазах.
Долина, покрытая пунцовым цветением диких орхидей, застонала, придавленная массой неподвижных человеческих тел в гимнастерках цвета хаки, пропитанная горячим багрянцем их крови. К полуночи наступление было остановлено, и солдаты революционной армии начали перегруппировываться, окапываться на занятых позициях, реорганизовывать расположение гаубиц и минометов. Французской артиллерии никак не удавалось подавить партизанские огневые точки, несмотря на все усилия, предпринятые разведкой, – минометы и орудия были надежно скрыты в заранее подготовленных гротах, рассеянных по всей окружности казавшихся живыми зеленых холмов, хищно нависших над Дьенбьенфу. После того как под градом мин и снарядов исчезли аэродром и радиоточка французов, в течение двух суток пали сначала «Габриэль», за ней и «Анн-Мари».
Партизаны снова начали теснить и постепенно сбрасывать противника в безнадежный котел тотального истребления, прокопав в течение двух недель свыше ста километров траншейных путей вокруг «Элианы» и «Доминик» – очередных укрепрайонов, стоявших на пути. Осажденным французам пытались сбрасывать припасы с самолетов, которым едва хватало топлива долететь до зоны боевых действий на пятнадцать минут и, развернувшись, домчаться обратно. Зиап приказал силам ПВО бить по врагу, не жалея снарядов, и в итоге добился того, что осажденные остались отрезанными даже от этой минимальной помощи с воздуха. Тщательно подготовившись к новой атаке, бойцы Вьетминя за один вечер завладели «Доминик» и взялись за «Элиану».
Во время атаки своего полка Хайфонец не щадил ни себя, ни своих ребят. Его полк упрямо шел в наступление по минным полям и под перекрестным огнем. Сойдясь с французскими солдатами в рукопашной в одной из окопных галерей, он лично задушил алжирского легионера голыми руками. Низко нависшие над долиной свинцовые тучи разразились тропическим ливнем. Битва за «Элиану» превратилась в перетягивание каната. По болотам из грязи, щепок и разрушенных блиндажей бойцы под командой Хайфонца наступали и отходили, но лишь за тем, чтобы всякий раз возобновлять свое наступление вновь и вновь. Он сам продолжал идти вперед, ровно и легко, словно бы по тонкому весеннему льду, и его тренированное тело просачивалось сквозь град пуль и разрывы гранат, как сквозь утренний туман. Его верные солдаты шли вслед за ним через траншеи по горло в дождевой воде и через насыпи, покрытые фиолетовыми от гангрен трупами. Саперы, самоотверженно работавшие под огневым прикрытием пехоты, провели под «Элиану» минные галереи и заложили массивные тротиловые заряды. После того как «Элиана» взлетела на воздух, сдалась и «Гюгетта». Спустя еще несколько дней интенсивного состязания в огневой мощи французы, хорошенько поразмыслив, выбросили белые флаги и над «Изабель», своим последним оплотом.
