Жернова. 1918-1953. Вторжение - страница 128
Так что же остается на долю писателя Задонова? А ровным счетом ничего. Ибо попытка объективно разобраться будет воспринята как антисемитизм со всеми вытекающими отсюда последствиями, а встать безоговорочно на сторону Сайкина — значит унизить себя и свой народ. Так пусть все идет как идет, а там, как говорится, что бог даст.
Глава 17
Утром, после завтрака, собрались и пошли. Как-то незаметно Шибилов взял на себя роль проводника, сперва будто бы согласившись с предложением Алексея Петровича, что надо идти по ручью, а потом, когда ручей круто повернул на юг, предложил идти строго на северо-восток, ориентируясь по карте, которая имелась у Задонова: так и короче, и легче.
Через два часа вышли к дороге, дорога привела к лесничеству: добротный рубленый дом, хозяйственные постройки, окруженные жердяной изгородью, за которой паслись две лошади и корова с теленком. Но заходить в него не решились: лесники издавна представлялись людьми скрытными, себе на уме, готовыми служить любой власти. Ну их! Тем более что продукты пока имелись, а брать лишнее ни к чему. Вот разве что Алексею Петровичу какую-никакую одежонку не мешало бы раздобыть. Но не здесь.
Посовещавшись, обошли лесничество стороной. И через час вышли на пустынную, но хорошо наезженную дорогу, пересекающую холмистую местность, с тихой речкой, полями ржи, льна и картофеля, с деревней на вершине невысокого холма.
— Если нас здесь немцы засекут, бежать нам некуда, — сказал Алексей Петрович, вспомнив примерно такое же село на взгорке, немецкие танки и мотоциклы. Но там у них была машина, там был опытный Кочевников, а здесь…
— Это точно, — подтвердил Шибилов, оглядывая местность. — Вот как выйдем во-он на тот поворот, где вон та ветла, — показал он рукой, — так из деревни нас сразу же и засекут. А, с другой стороны, слева болото, справа речка и тоже болото. И вроде бы никого не видно. Зато от того поворота можно пройти полем до самого леса. А можно переждать до ночи. — И посмотрел на офицеров, предоставив им право решать, что лучше.
— Если мы возле каждой деревни будем пережидать до ночи, нам никогда до своих не добраться, — резко возразил Сайкин, опуская в футляр свой бинокль. — Да и почему мы должны на своей земле прятаться по кустам? Я этого совершенно не понимаю.
Алексей Петрович предпочел не вмешиваться в спор, потому что не знал, как лучше. Точка зрения Сайкина казалась ему предпочтительнее. В конце концов, не везде танки и мотоциклы. Авось обойдется.
— Так что, идем? — спросил Шибилов, перебрасывая винтовку из-за спины на плечо.
— Что ж, идемте, — согласился Алексей Петрович.
И они пошли: впереди Шибилов, за ним метрах в пяти Задонов, сзади Сайкин.
Дошли до ветлы, где, как им казалось издали, дорога поворачивала к деревне, но поворот оказался значительно дальше, а деревня — вот она: видны окошки ближайшей избы, колодезный журавль. Только пройдя метров двести и миновав густые кусты, обнаружили выгон на пологом склоне холма, пасущихся коров и овец, парнишку и старика с длинным кнутом, и другую дорогу, пересекающую поле и уходящую к лесу.
Остановились на пересечении дорог, Шибилов, не спрашиваясь, пошел к пастухам. Видно было, как он остановился рядом со стариком, вот они стали сворачивать цигарки, задымили. Сайкин присел на валун, тоже полез за портсигаром, и только Алексей Петрович все стоял и вглядывался в узкую щель между домами, чувствуя непонятно откуда растущую тревогу.
Вернулся Шибилов, доложил:
— Так что немцев в деревне нет и не было. Приезжали какие-то люди, вроде русские, велели выбрать старосту, разрешили открыть церковь и молиться в ней. Обещали прислать попа. Еще приказали следить за хлебом и льном, чтобы не потравили и не растащили по избам, а собрали и сдали за соответствующую плату представителям германской власти.
— Ни хрена себе! — воскликнул Сайкин. — Еще следы от советской власти, как говорится, не выветрились, а тут уж новая власть — фашистская! Может, зайдем в деревню и отменим этот приказ именем советской власти?
— А потом уйдем и все пойдет так, как идет, — усмехнулся Алексей Петрович. — Или вы хотите остаться и проконтролировать выполнение своего приказа?
— Да, вы, пожалуй, правы, — сдался Сайкин. — Но обидно… до слез обидно — вот в чем дело. — И, обращаясь к Шибилову: — Вы не спросили у него, куда нам лучше идти?
— Спросил. Вот по этой дороге. Дальше в лес, но он не очень большой, потом село Ракитино, а за ним уже пойдут большие леса. Старик сказал, что в той стороне вчера стреляли. Может, там все еще наши.
Свернули с основной дороги и пошагали в противоположную от деревни сторону, все время оглядываясь. Но никто за ними не гнался. Слева тянулось поле овса, справа длинные картофельные борозды с белыми и розовыми цветками.
До леса оставалось метров четыреста, когда оттуда послышался шум моторов.
Все сразу же встали, вглядываясь в густой сумрак.
— Может наши? — неуверенно предположил Сайкин.
— Наши, не наши, а лучше поберечься, — сказал Шибилов, поглядел влево, вправо, показал рукой на густые кусты лозняка за полем овса, крикнул: — Бежим!
Побежали, но не очень шибко, все время оглядываясь. Овес был по пояс, в нем не спрячешься, зато он путался в ногах, мешал бежать.
Сайкин, обвешанный как новогодняя елка: чем-то набитый под завязку вещмешок, скатка, бинокль, полевая сумка, планшет, тяжелый маузер в деревянной кобуре, — бежал сзади, бежал трудно, через двадцать метров уже дышал как загнанный. Алексей Петрович, оглядываясь на него, придерживал свою тоже не самую легкую рысь, уверенный, что Сайкину непременно понадобится помощь.
