Дочь стеклодува - страница 94

Рут Штайнманн на полу. Она провела указательным пальцем по краю прибора, который принес в ее отсутствие официант.

– Просто в последнее время столько всего произошло, что я не узнаю собственную жизнь! – Когда она подняла голову и посмотрела на него, в ее взгляде мелькнула паника. – Все встало с ног на голову, все не так, как должно быть, как было…

– Может быть, вы расскажете мне, что случилось? – тихо спросил Стивен.

Если бы до сегодняшнего дня кто-то сказал Рут, что однажды она поведает все о себе совершенно чужому человеку, она сочла бы его сумасшедшим! Но именно это она и сделала: начала со смерти Йооста, рассказала, как работала на Хаймера, о Гризельде, Еве и остальных. О первой жалкой зарплате.

В основном Стивен просто слушал. Лишь время от времени он задавал вопросы, когда Рут запиналась. Рут казалось, что сбылась ее девичья мечта о сказочном принце. Ухаживания Томаса она описала очень кратко, зато подробно рассказала о прошлогодней свадьбе. Какие украшения были на столах! Сколько гостей! Как все веселились! Говорить было больно. Утраченная невинность разверзлась перед ней, словно пропасть, ущелье, в которое она вот-вот могла рухнуть. Но, поглядев на сосредоточенное лицо Стивена, она тут же взяла себя в руки и удержалась на краю. Какое облегчение – наконец-то избавиться от всего этого! Рассказала она и о том, как изменился Томас, когда вместо долгожданного сына она родила ему нежеланную дочь. Молодая женщина услышала собственный голос, рассказывавший о том, как он бил ее. Безучастно, словно описывая что-то самое обыденное, она говорила о своих синяках. О вырванных прядях волос. О едва не вывихнутых руках, которые потом болели несколько дней. И наконец рассказала о той ночи, когда Томас ударил Ванду.

Рука Майлза потянулась к ней через стол, его пальцы коснулись ее волос, утешая, как утешают плачущих детей. Рут едва не схватила его за руку, чтобы удержать ее там. Она посмотрела на собеседника.

– Я… Простите, что взяла и вывалила вам все. Обычно я так себя не веду. Даже сестры не знают, что Томас бил меня.

– Но почему вы несли эту ношу одна? – Он снова откинулся на спинку стула и непонимающе покачал головой. – Вы молчали, потому что хотели защитить мужа?

Рут лишь пожала плечами:

– Мне было так стыдно! Не будешь же рассказывать всякому, что собственный муж тебя избивает! С другой стороны, это часто случается. И дело не в том, что Иоганна и Мари не поддерживали меня. Просто у них своих забот по горло. Особенно у Иоганны. Скупщик, на которого она работала до недавних пор, обошелся с ней довольно жестоко. – Она заморгала. – Но это уже совсем другая история. Очень грустная и даже, я бы сказала, подлая. Но я все же не настолько болтлива, чтобы рассказать вам еще и об этом.

Мужчина усмехнулся:

– Вы снова от меня что-то скрываете.

– Дело в доверии, – ответила Рут. – Думаю, на моем месте вы поступили бы так же. Вы тоже не стали бы злоупотреблять оказанным вам доверием. – Произнеся это, молодая женщина осознала, что фактически задала вопрос.

Стивен молча кивнул. Он не сводил глаз с ее лица, и взгляд его дарил такое же ощущение, как летний ветерок.

– Что такое? Почему вы так на меня смотрите? – с тревогой спросила Рут.

Собеседник отозвался не сразу. В следующее мгновение к столику подошел официант и с равнодушной миной водрузил на него тарелки с гуляшом. Коричневый соус залил грязную скатерть. В центре стола он поставил тарелку, где в мутной воде, не слитой после варки, плавало шесть клецок.

Взгляды Рут и Стивена встретились над тарелками, и оба рассмеялись.

– Полагаю, бывали у вас вечера и получше, – произнесла Рут и улыбнулась, словно извиняясь.

– В какой-то степени вы правы, – ответил Стивен, цепляя вилкой клецку. – Приятного аппетита! Кстати, вы знаете, что тюрингские картофельные клецки известны во всем мире?

Рут не знала этого, но сочла, что с его стороны было очень мило сказать об этом.

17

Хотя еда показалась ей совершенно безвкусной, Рут сразу же поняла, как она голодна. Не успев оглянуться, она проглотила первую клецку и потянулась за второй, но, спохватившись, взглянула на Стивена.

– Наконец-то я вижу женщину, которая не клюет, как воробышек! – улыбнулся он. – У нас, в Нью-Йорке, женская половина общества объявила, что есть нынче не модно. – Он покачал головой.

Вместо того чтобы обрадоваться его словам, Рут пристыженно уставилась на тарелку.

– Я настоящая деревенщина, верно?

– Что вы, что вы! – Он наклонился вперед. – И слез своих вам тоже нечего стыдиться. Если честно, я даже немного завидую вам, потому что вы можете таким образом проявлять свои чувства. А от нас, деловых людей, все ждут самообладания и холодности… – На лицо молодого человека вернулась хитрая улыбка. – Не помню, когда я в последний раз оказывался в столь приятном обществе! – Глаза его были темными и теплыми, словно два уголька.

Рут почувствовала, что краснеет под его взглядом. Холодности она в нем совершенно не ощущала, совсем наоборот.

– Вы говорите так, просто чтобы я почувствовала себя лучше. Куда мне до нью-йоркских дам!

– А зачем вам с ними конкурировать? В этом нет нужды, вы сами – весьма необыкновенная женщина.

Рут рассмеялась.

– Надо было это моему мужу сказать! «У Рут столько навоза в голове, что хоть поле удобряй», – передразнила она Томаса, тут же осознав, что великосветская дама так ни за что не поступила бы.

Стивен громко расхохотался.

– Если позволите, я завтра переведу ваши слова Фрэнку, он очень любит яркие выражения!