Герцог из ее грез - страница 73
– А что вы скажете о разделе, который касается наследования титулов? – Теперь Томасу действительно было интересно услышать мнение графа.
– Ну-у, если оставить это на усмотрение отдельных лиц в каждом конкретном случае…
– Погодите, – перебил его Тибс. – Что именно вы предлагаете относительно титулов?
– Чтобы каждому пэру предоставлялось право самому решать, передать ли свой титул внебрачному сыну, – объяснил Томас.
На минуту воцарилось молчание, а затем Амелия произнесла:
– Мне думается, что это…
– Нелепо? – предположил Тибс.
– Во всяком случае, борьба в парламенте предстоит нешуточная, – констатировал Лоуэлл.
– Я хотела сказать, что нахожу этот проект достойным восхищения. – Амелия потупилась и откусила кусочек пирожного, а затем добавила дружелюбным тоном: – Желаю вам успехов в этом предприятии, ваша светлость. Нет ничего лучше, чем бороться за благо детей.
– Предлагаю принять это во внимание, – вмешалась леди Эверли, желая положить конец обсуждению, – и пройтись, чтобы полюбоваться Каскадом, когда он заработает.
Они все вместе покинули павильон. Томас сразу же подошел к Амелии, предложив ей руку, пока никто другой его не опередил. Девушка оперлась на его локоть, но – как заметил герцог – не без колебания.
– Нам нужно поговорить, – заявил он ей напрямую.
Они пошли впереди остальных по аллее, которая вела к одной из главных достопримечательностей Воксхолла. Томасу уже не раз приходилось видеть Каскад, и он не сомневался, что Амелию заинтересует это зрелище.
– О чем?
Он привлек девушку немного ближе к себе:
– О нас.
Она задохнулась от волнения и резко повернулась к своему спутнику:
– Я не понимаю…
– Разве эти фонари не великолепны? – раздался голос Йейтса, который вместе с Джульеттой шел следом за ними. – Как вы думаете, сколько их здесь?
– Тысячи, наверное, – откликнулся Лоуэлл за спиной Амелии. Они с Тибсом и Бертоном сопровождали леди Эверли.
– Зрелище и вправду потрясающее! – прошептала Джульетта. – Я даже не мечтала увидеть что-либо подобное.
– Мне это напоминает «Тысячу и одну ночь», – сказал Йейтс. – Вы ведь читали эту книгу?
– Нет, еще не имела такого удовольствия.
Томас замедлил шаг и пропустил Йейтса с Джульеттой вперед, чтобы никто не мешал ему разговаривать с Амелией.
– Право, теперь я вижу, что ваша сестра нашла себе поклонника.
– Возможно. – Амелия не сопротивлялась, когда герцог привлек ее к себе, чтобы дать возможность остальным пройти вперед. – Но, насколько я понимаю, сама она интересуется другим.
– Да-а?
– Пока не могу сказать, кем именно, – я сама еще не до конца в этом уверена.
– Не отставайте, – сказала им леди Эверли, проходя мимо вместе с Тибсом и Бертоном. – Я вижу, там уже собирается толпа. Если мы не поспешим, то ничего не сможем толком увидеть, а ведь сегодня обещают зрелище, какого здесь еще не бывало.
Приближаясь к Каскаду, Томас, оглядывавшийся вокруг, умышленно замедлил шаг. Они с Амелией оказались сбоку толпы, а когда девушка хотела пробиться в середину вслед за леди Эверли, герцог удержал ее.
– Не нужно, – сказал он без обиняков.
Амелия вскинула голову и встретилась с Томасом взглядом, и он увидел, что она пытается скрыть охватившее ее отчаяние.
– Пусти меня, Томас. – Девушка обратилась к нему на «ты» и почти с мольбой, и он готов был броситься к ее ногам.
– Амелия…
– Перестань. – Она попыталась высвободить руку, но Томас не отпускал ее. – Ну пожалуйста! – с мольбой проговорила Амелия.
Герцог покачал головой и увлек ее назад, подальше от толпы, к рощице, где царила темнота.
– Вы выслушаете меня, черт возьми, и прямо сейчас!
– Вы отдаете себе отчет в своих действиях? – Амелия выглядела несчастной, смущенной и рассерженной – а этот человек, вызвавший у нее целую бурю противоречивых чувств, не позволял ей даже упрекнуть его.
– Я хочу, чтобы вы знали все до конца и могли принять решение с открытыми глазами, – отрезал Томас, ведя ее между деревьями, пока они не оказались в достаточном отдалении от толпы, где никто не мог бы их услышать.
Смутившись, Амелия посмотрела на Томаса и тихо спросила:
– Что все это значит?
Он глубоко вздохнул:
– Мы притягиваем друг друга и должны поговорить об этом. Кроме того, я должен поведать вам правду о Джереми.
– Не надо, прошу вас! – Она больше не хотела слышать ни единого слова, подозревая, что герцог станет рассказывать ей о своей прежней большой любви.
– Амелия…
– Да черт тебя побери, Томас! – Ей не хотелось опускаться до грубости, однако он довел ее ранимую душу до предела, за которым уже невозможно было сдерживаться. – Я знаю, что у тебя была любовница, которую ты обожал до потери сознания. Я знаю, что она умерла, когда родила Джереми, и это разбило тебе сердце. Еще я знаю, что никогда не буду значить для тебя столько же, сколько она, – так в чем тогда смысл этого разговора? Чего ты от меня хочешь?
Амелия замолчала, и это длилось целую вечность – тишина, нарушаемая лишь их дыханием, глубоким и неровным, словно они оба пробежали добрую милю. Когда Томас заговорил, его тихий голос то и дело прерывался от сильного волнения.
– Ты хоть немного понимаешь, какую боль причиняешь мне своими словами?
То, что он сказал, выбило Амелию из колеи. Было в нем что-то такое, отчего ее кожа начинала пылать, а все мысли были лишь о нежных ласках и безудержном наслаждении. Но все это, конечно, лишь фантазии. Перед ней стоял герцог Ковентри – человек, который совершенно ясно дал ей понять, что у него нет ни малейшего желания идти по пути, который виделся Амелии в ее грезах. И все же он шагнул к ней, и его рука неожиданно взяла ее за локоть; пальцы пробежали к плечу, вызывая у девушки сладкое замирание сердца, коснулись ключицы и остановились на затылке.
