Чары Мареллы - страница 30
– У Гипатии был бы синяк.
– А что по поводу вечной жизни и прочих вкусностей? Разве они не подозревают бонусов в виде возвращенной молодости, воссоединения с умершими членами семьи, например? Меня, честно говоря, несколько удивил вид дряхлого старика, который и передвигается-то с трудом. Какая же это радость?
– Разве я упоминала радость? Молодой человек, вы путаете это место с христианским раем – поверьте, оно не имеет с ним ничего общего. И главное отличие состоит в том, что в мой мир попадают как праведники, так и грешники. Главным критерием является след, оставленный человеком в истории. Именно поэтому здесь есть и Гипатия, внесшая огромный вклад в развитие философской мысли, и этот жалкий Петр Читатель, уничтоживший ее. Не сделай он этого, кто знает, каких высот она бы достигла. То есть фанатик, убивший мыслителя, лишил человечество его гения – это ли не след? Хотя я бы, конечно, не допустила его присутствия здесь, однако от меня это не зависит.
Мари продолжала что-то говорить, но Карл уже не слушал ее. Все произошло слишком стремительно – и в то же время до ужаса банально. Если бы кто-то рассказал ему это, он бы, конечно, не поверил ни единому слову, но все это случилось с ним. Молодой человек никогда не задумывался о том, что находится за гранью жизни и смерти. Теперь ему стало казаться, что этой грани просто не существует. В ней больше не было смысла. Хотел ли он заслужить чем-то право войти в число избранных? Карл не был в этом уверен. Зачем? Он не видел здесь ничего светлого, кроме, возможно, вечной жизни, которую сложно было воспринимать как бонус в этом мире, где не было ни солнца, ни неба – только общество выдающихся на фоне прочих. Но, как известно, если все особенные, то никто не особенный. Только Мари… Кто вы, госпожа Мартынова? Если это ваша настоящая фамилия, конечно. И почему, говоря об этом мире, вы говорите «мой»?
Дубинин как бы невзначай засунул руку в карман и ощупал нож, который случайно прихватил с собой, но понял это уже во время прогулки с Мари. Он никогда не был любителем холодного оружия, но этот простой охотничий инструмент почему-то грел ему душу, успокаивая и добавляя уверенности. Нет, он не собирался пускать его в ход – даже если бы на него напали, то в последнюю очередь воспользовался бы им. Но было в нем что-то такое, что заставило молодого человека дать себе обещание: когда он выберется из этой переделки, то клинок обязательно останется с ним.
– Поэтому старик и принял тебя за кого-то другого, – закончила девушка. – Вот, собственно, и все. Вопросы есть?
Вынув руку из кармана, Карл отрицательно покачал головой:
– Нет, все предельно ясно.
Наблюдая за спящей Ирицей, Бертран периодически зажмуривался на несколько секунд, словно никак не мог поверить в реальность происходящего. Вот он откроет глаза – и она исчезнет, а сам врач проснется на каком-нибудь постоялом дворе, измученный нескончаемой дорогой и совершенно одинокий. Еще недавно, работая в лаборатории, молодой ученый даже не задумывался о том, каким тяжким испытанием для человека может стать одиночество. Впервые он это почувствовал, оказавшись за пределами Франции. Впрочем, тогда ему даже в голову не приходила мысль о том, что путешествие может настолько затянуться.
Ну, повидаю новые страны, думал Бертран, не все же со склянками возиться. Жизнь ученого, если тот увлечен своим делом, не подразумевает обилия развлечений, поэтому, несмотря на молодость и привлекательную внешность, он не мог похвастаться обилием не только любовных похождений, но и хоть сколько-нибудь занимательных приключений, о которых можно было бы рассказать за кружкой эля другу. Да что там, у него и друзей-то настоящих не было – сплошные завистники и недоброжелатели.
Первое время дорога действительно казалась ему чем-то увлекательным – смена климата и обстановки в общем пошли эскулапу на пользу. Нехватки денег он не ощущал благодаря заботе учителя, великолепные пейзажи заставили его впервые пожалеть о том, что он в свое время так мало уделял внимания живописи. Да, все определенно складывалось более чем удачно.
Первый тревожный звонок прозвучал в Бамберге, где местные церковники, обеспокоенные распространяющимся лютеранством, учинили ему настоящий допрос: кто, откуда, зачем прибыл – и так далее. Услышав о том, что в Германию прибыл ученый, они заинтересовались им еще больше, что было неудивительно: Коперник, с его гелиоцентрической системой мира, сильно пошатнул позиции католицизма, так что Бертрану едва не пришлось испытать на себе все прелести инквизиции. И возможно, его путь завершился бы еще тогда, если бы не удачное стечение обстоятельств.
Врач ужинал в трактире и, чувствуя затылком взгляды соглядатаев, мысленно прощался с этим миром. Даже если ему удастся избежать обвинений в богохульстве, церковникам не составит большого труда выяснить все обстоятельства его поспешного отъезда из Франции. Да, это займет некоторое время, но ему вряд ли позволят оставаться на свободе. Бертран был наслышан о способах, к которым прибегали братья инквизиторы, – в результате «общения с Богом» даже совершенно невинные оговаривали себя, не в силах терпеть ужасающие пытки.
Не дождетесь, усмехнулся про себя ученый и, сделав вид, что рассматривает что-то на столе, незаметно кинул в кружку с пивом небольшое количество порошка, который всегда носил с собой на всякий случай. Смерть не страшила молодого человека – за время врачебной практики он столько раз наблюдал за тем, как душа покидает тело, что стал относиться к этому процессу как к естественной части существования. Да, лишение себя жизни было противно ему, как и любому верующему человеку, однако ему всегда казалось, что Бог был славным малым и смог бы понять человека, которому не оставили выбора. Но как же все-таки не хотелось умирать, черт возьми…
