Чары Мареллы - страница 47

– Я и не думала отступать, – возразила девушка. – Напротив, это тебе нужно подумать о безопасности.

Произнеся эту угрозу, Мари поднялась и, не глядя на Ирицу, которая сидела не двигаясь, направилась в сторону Бертрана. У нее кружилась голова от близости цели, к которой она шла столько лет, но, миновав половину пути, она с удивлением обнаружила, что не приблизилась ни на шаг к столику, за которым Бертран с Анри продолжали что-то оживленно обсуждать. Поняв, что дело не обошлось без вмешательства соперницы, девушка все же предприняла еще одну попытку: с ненавистью взглянув на Ирицу, она быстро вошла в ближайшую стену, рассчитывая появиться прямо перед мужчинами. Однако, проделав задуманное, сердито выругалась, причем оказалось, что ей известны слова, которые воспитанные девушки знать не должны, и вернулась на место, злобно уставившись на зеленоглазую диверсантку.

– Видишь, я тоже кое-чему научилась за эти годы, – улыбнулась та. – Твои фокусы могут произвести впечатление только на тех, кто видит тебя впервые.

– Ты на самом деле считаешь, что сможешь остановить меня этим? – Мари хищно оскалилась. – Тогда ты даже глупее, чем я предполагала.

– Конечно, не смогу, – пожала плечами Ирица. – Остановить – нет, а задержать – вполне. Ты ведь путешествуешь не только по пространству, насколько мне известно. Время ведь тоже тебе подвластно. Правда, используешь ты его как-то странно. Без изобретательности.

– К чему ты ведешь? – нахмурилась Мари.

– Ну, не мне тебе рассказывать, как далеко шагнули технологии. – Ирица рассмеялась, и Мари с удивлением заметила, как по ее телу прошла рябь, словно она была бесплотным существом. Не веря собственным глазам, она протянула руку по направлению к собеседнице и тут же отдернула ее – не встретив никакого сопротивления, пальцы прошли сквозь одежды Ирицы, которые, расступившись, тут же сомкнулись.

– Иллюзия! – ахнула Мари.

– Догадалась, умничка! Скажи, ты на самом деле думала, что я вот так просто расхаживаю по Парижу с тем, кто мне дороже собственной жизни, чтобы такие, как ты или этот Барбюс, имели возможность отнять его у меня? Забудь. Тебе пора жить дальше, оставь нас в покое.

– Никогда! – Мари поднялась и подбежала к столику, за которым Анри рассказывал что-то Бертрану, а тот, улыбаясь, кивал ему в ответ. На этот раз ей удалось это сделать безо всякого труда, хотя – она это прекрасно понимала – было уже поздно.

– О, Мари! Решились наконец? – Писатель радостно поднялся ей навстречу. – А я уже начал опасаться, что вы так и не подойдете. Что же вы не поздороваетесь с месье де Бо? Мне казалось, что вы ждали этой встречи даже больше, чем я.

– Это правда. – Мари грустно посмотрела на Бертрана, который с неизменной улыбкой переводил взгляд с нее на Анри. – Я ждала. Наверное, слишком долго на этот раз.

В следующий момент Анри Барбюс упал на стул и открыл рот от удивления – его новая знакомая наклонилась к доктору и поцеловала его в щеку, отчего его фигура заколыхалась и растаяла в воздухе, словно и сама была частью его.

– Как? Куда? – только и сумел выговорить потрясенный писатель. Девушка же еще мгновение смотрела на то место, где только что был Бертран, а затем развернулась и прошла за изящную перегородку, которая отделяла от основного зала помещения обслуживающего персонала. Анри тут же вскочил и бросился за ней, намереваясь потребовать объяснений, однако не обнаружил той, что могла бы ответить на его вопросы. Спустя несколько минут безуспешных поисков мужчина вернулся к своему столику и вытащил из кармана упаковку с таблетками, которые принимал от головной боли.

– Неужели все это мне привиделось? – Анри никогда прежде не страдал галлюцинациями, и теперь всерьез задумался о собственном душевном здоровье. Но уже в следующий момент заметил что-то возле себя и поднял руку, подзывая официанта. – Пожалуйста, арманьяк. Нет, принесите целую бутылку. И что-нибудь закусить на ваше усмотрение.

Выпив залпом первые две порции, писатель взял со стола забытый Мари амулет, и, поколебавшись секунду, сунул его во внутренний карман пиджака…

Гумилев выслеживал Мари с того самого дня, когда, очнувшись, обнаружил себя лежащим посреди пустой просторной комнаты с белыми стенами. В первый момент он ничего не понял – в голове не было ни одной более или менее полноценной версии произошедшего. Он помнил все, что происходило с ним на Великой стене, в том числе и их ссору. Помнил падение. Но как он оказался здесь?

Николай медленно поднялся и подошел к такой же идеально белой двери без ручки и замка – она оказалась незапертой – и выглянул наружу. То, что он увидел там, показалось ему настолько же удивительным, насколько и обыденным. Уже на следующий день в числе его знакомых были Макиавелли, Людовик Четырнадцатый, Джеймс Барри – создатель истории про Питера Пэна – и какой-то ученый, имени которого он не запомнил, но знал, что тот открыл средство, спасшее миллионы жизней. Еще через неделю ему казалось, что он оброс знаменитостями, как паучиха – новорожденными паучатами. Выяснилось, что комната, в которой он очнулся, принадлежала ему, – и вскоре это место стало привлекать всех любителей шумных вечеринок и разговоров о высоком, которые зачастую не заканчивались до утра. Многие, правда, считали, что минималистический дизайн интерьера не соответствует личности его хозяина, и советовали ему привести дом в божеский вид – каждый на свой манер, конечно. И если сначала Николаю было даже забавно выслушивать мнения по поводу того, как должен выглядеть «дом настоящего поэта», то со временем эти разговоры стали его раздражать, и он, чтобы раз и навсегда положить им конец, сам взялся за малярную кисть. Чем, конечно, многих развеселил. Однако поэт был упорен в своем намерении, и в конце концов его оставили в покое.