Благородный дикарь - страница 29
Молодые люди остановили взмыленных коней возле очередного постоялого двора, Гаррет соскочил на землю и, не обращая внимания на лужи, ринулся к входной двери.
Не прошло и минуты, как он, безумно расстроенный, вернулся и опять вскочил в седло, нахлобучил треуголку и пришпорил коня:
– Здесь ее нет. В путь, друзья!
А тем временем герцог Блэкхит спокойно заканчивал ужин в компании сэра Роджера Фокскота, адвоката, эсквайра, с которым был знаком с 1774 года. Тогда совсем еще молодой человек – ему было всего двадцать пять – получил наследственное дворянское звание за блестящую защиту видного члена парламента от партии вигов, которого обвиняли в убийстве его жены. Леди Чессингтон была найдена в спальне их лондонского дома с ножом в сердце, а поскольку всем было известно, что супруги давно не ладят друг с другом, бедному сэру Алену грозила весьма реальная опасность оказаться на виселице. Ни один адвокат в стране не решался взяться за его защиту. Чессингтон был близким другом короля, и если бы его повесили, то уж тот, кто не сумел его спасти, навсегда лишился бы королевских милостей. Однако Фокскот, который жаждал проявить себя на адвокатском поприще и сделать карьеру, все же взялся его защищать.
Сенсационная речь молодого адвоката, в которой он разоблачал любовника леди Чессингтон как убийцу, моментально облетела всю страну. Едва волнения улеглись, король с огромным облегчением, не теряя времени одарил своего Хитрого Лиса, как теперь называли адвоката в Лондоне, всяческими почестями и званиями.
Лис, будучи вторым сыном оксфордширской аристократической семьи, не отличался робостью или излишним консерватизмом ни в своих мнениях, ни в манере одеваться. Весьма привлекательный, несколько даже щеголеватый, он обладал непомерными амбициями, и их с герцогом Блэкхитом считали едва ли не самыми опасными людьми в Англии.
Друзья сидели в огромной гостиной герцога и неторопливо потягивали портвейн, наслаждаясь звуками скрипичного концерта в исполнении личного квартета музыкантов герцога. Высокий потолок гостиной, украшенный фризом и расписанный изображениями Бахуса и других богов, поддерживали колонны, украшенные орнаментом из лепнины, на стенах висели картины итальянских мастеров. Лису очень нравилась эта комната, но вовсе не из-за богатого убранства. Он был влюблен в один из портретов, который висел над дверью, и, где бы ни сидел, обожал смотреть в озорные глаза изображенной на нем красавицы. А то, что леди Маргарет Сифорд умерла почти два века назад, не имело значения.
Фокскот смотрел на нее и сейчас, пока слуги убирали со стола остатки их трапезы. Ужин был, как и все в доме герцога, изысканным: жареный фазан, фаршированный изюмом и абрикосами. Жаль, что насладиться им смогли только они с Люсьеном: Гаррет уехал, а Эндрю и Нерисса пожелали ужинать каждый в своей комнате, поскольку не разговаривали с его светлостью. Впрочем, в Блэкхите подобные ситуации не были редкостью.
– Послушай, Люсьен, положение весьма непростое, – задумчиво проговорил Лис, подцепив вилкой кусочек стилтона с подноса с сырами, предложенный лакеем.
Рассеянно осмотрев его, прежде чем отправить в рот, он продолжил:
– Ты позволил этой девице оставаться здесь так долго, что Гаррет успел влюбиться в нее, а потом, когда он в очередной раз рассердил тебя, что неизбежно должно было случиться, прогнал. Это жестоко, друг мой: использовать бедную девушку, да еще с ребенком, чтобы наказать брата? Нет, не верю в твое бессердечие, поэтому могу лишь предположить, что ты что-то затеваешь.
Он искоса взглянул на Люсьена.
– Ты уверен, что именно она та самая девушка, от которой Чарльз потерял голову?
Люсьен, откинувшись на спинку стула и глядя на музыкантов, загадочно улыбнулся:
– В этом у меня нет ни малейшего сомнения.
– А как насчет ребенка?
– Девочка как две капли воды похожа на своего отца.
– И тем не менее ты отослал их прочь. – Лис покачал головой. – О чем ты думал?
Герцог в притворном удивлении взглянул на друга и вскинул брови:
– Друг мой Роджер, да ты совсем не знаешь меня! Неужели ты думаешь, что я мог бы действительно их выгнать?
– Но так мне сказала твоя сестра, когда я приехал.
– Да, мне нужно было, чтобы все так думали, особенно Гаррет. – Он сделал глоток портвейна и покрутил в руке бокал, задумчиво глядя на его содержимое. – Кстати, Роджер, если хочешь знать, я не отсылал девушку отсюда, а всего лишь сделал ее пребывание в поместье таким некомфортным, что у нее не было желания остаться.
– Разве это что-то меняет? – ехидно поинтересовался Лис.
– Несомненно. Она сама приняла решение уехать, а это означает, что ее гордость не пострадает и она сохранит ко мне если не любовь, то хотя бы уважение. Это может пригодиться мне в будущем. Гаррет наверняка помчится следом за ней, то есть поступит именно так, как мне нужно, – усмехнулся герцог. – Хотел бы я видеть их лица, когда он найдет ее и когда оба поймут, что я все это подстроил…
– Люсьен, судя по коварному блеску твоих глаз, ты замышляешь что-то совершенно дьявольское.
– Это что, так заметно? Значит, нужно учиться более искусно скрывать очевидное.
– Все ужасно запутано, – заметил Лис. – Но, наверное, это тоже соответствует твоим намерениям. Ты знаешь, что это ребенок Чарльза, однако почему-то не признаешь девочку, несмотря на то что это была последняя просьба твоего брата.
– Да нет, напротив, все очень просто. Нет необходимости брать девочку под свою опеку, потому что Гаррет, судя по всему, женится на ее матери, а ее удочерит.
