Благородный дикарь - страница 36

В церкви воцарилась полная тишина, которую нарушал лишь грохот экипажей по булыжной мостовой, доносившийся с улицы.

Пейн пару раз настороженно взглянул на входную дверь, будто опасался, что ворвется разъяренный герцог Блэкхит и положит конец этой безумной затее.

Разумеется, никто не появился. А Джульет, словно онемев, ощущала себя сторонним наблюдателем, перед глазами которого разворачивалась какая-то ужасная драма, и никакой радости не чувствовала. Более того, глаза ее опять наполнились слезами, которые грозили хлынуть по щекам в любое мгновение.

– Согласен ли ты взять в жены эту женщину? Будешь ли ты любить ее, уважать и беречь в болезни и здравии? Будешь ли хранить ей верность, пока смерть не разлучит вас?

– Да, – громко произнес мужчина, стоявший рядом.

Потом викарий обратился к Джульет и нахмурился, увидев выражение ее побледневшего лица.

– Согласна ли ты взять в мужья этого мужчину? Будешь ли ты подчиняться и служить ему, любить его, уважать и беречь в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Она закусила губу, чтобы сдержать слезы, но, заметив встревоженный взгляд потемневших глаз Гаррета, прошептала:

– Да.

Джульет поняла, что невольно обидела его. Радостное возбуждение ушло из его глаз, а когда священник соединил их руки и он почувствовал, как дрожат ее повлажневшие холодные пальцы, его светлые брови в недоумении сошлись на переносице.

– Повторяйте за мной, – произнес священник. – Я, Гаррет, беру в жены тебя, Джульет…

Он механически повторил эти слова, но теперь чего-то в них не хватало: похоже, она сама убила то, что пело в его сердце. Пейн переменил их руки, и она в свою очередь послушно повторила за ним те же самые слова.

– Обменяйтесь кольцами.

Гаррет с трудом снял с пальца массивный золотой перстень-печатку с гербом Монфоров и девизом: «Доблесть, мужество и победа». Джульет знала это, потому что носила на пальце точно такое же кольцо…

О боже! Она же забыла снять его перед церемонией! Менять что-либо было уже слишком поздно. Гаррет взял ее руку и замер, увидев на пальце, на который он должен был надеть свое кольцо, точно такое же, с тем же девизом и фамильным гербом Монфоров.

Кольцо Чарльза.

Все присутствующие тоже его увидели: шумно втянул воздух стоявший рядом Перри, чертыхнулся удивленный Чилкот, кто-то ахнул. Гаррет в смятении поднял глаза, не зная, как поступить, чтобы не поставить ее в неловкое положение, но в голову ничего не приходило.

В церкви воцарилась гнетущая тишина. Джульет хотелось провалиться сквозь землю, и ее новоиспеченному, наверное, тоже, но он нашел в себе силы улыбнуться и, наклонившись к ней, сказал:

– Дорогая, все-таки тебе придется снять кольцо Чарльза.

Она послушно кивнула и протянула ему руку, потому что сама не смогла бы снять это кольцо.

Джульет понимала, что никакие слова не смогут загладить обиду, которую она только что нанесла Гаррету. Он не смотрел на нее, но она знала, что он наконец понял правду: она все еще любит Чарльза.

Не говоря ни слова, Гаррет снял кольцо с ее пальца, и на какое-то мгновение Джульет показалось, что он в ярости отшвырнет его, но нет: с благородной самоотверженностью он надел кольцо Чарльза на указательный палец ее правой руки, а свое – на левую руку, туда, где ему и надлежало находиться.

По щеке Джульет скатилась слеза, и, увидев это, муж нежно коснулся ее лица, чтобы скрыть это от посторонних. Взгляд его говорил при этом: «Понимаю, я не Чарльз, но приложу все силы, чтобы ты была счастлива, Джульет. Обещаю!»

Она с благодарностью пожала его руку, потрясенная деликатностью, самоотверженностью и душевной щедростью. «Я тоже приложу все силы, чтобы ты был счастлив, ведь теперь мы с тобой – единое целое».

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа объявляю вас мужем и женой. Аминь, – услышала она слова священника.

Гаррет наклонился к ней, смахнул пальцем слезинку с щеки и нежно поцеловал в губы.

Свершилось.

Глава 14

Чилкот издал радостный возглас, и все поспешно бросились поздравлять молодых, словно стремились этой несколько нарочитой веселостью загладить впечатление от неловкости из-за заминки с кольцом. Шарлотта, будто тоже решив внести свою лепту, отвлекла на себя всеобщее внимание, издав такой пронзительный вопль, что сэр Хью, державший ее на руках, побледнел и растерянно обернулся к Джульет.

– Откровенно говоря, я совсем не умею обращаться с детьми, – с готовностью передавая малышку матери, неловко пробормотал Рочестер.

– Да она просто испугалась! Увидишь такую физиономию, к тому же спросонья, не только заплачешь!

– Да уж, кто-кто, он умеет довести леди до слез!

Вся компания покатилась от хохота, а бедный Хью покраснел до корней волос.

– Не слушайте их: вы справились превосходно, сэр Хью, – вмешалась Джульет, прижимая малышку к груди. – Ей просто надо сменить пеленки.

– Гм-м, да… – Он скорчил гримасу. – Я понял.

Все опять расхохотались, в том числе и Гаррет, но эта непринужденность и показное веселье были лишь маской. Взгляд из-под густых золотисто-каштановых ресниц был полон тревоги. Даже сейчас, после взаимных обетов, она не стала его женой и по-прежнему принадлежала Чарльзу.

У него защемило сердце. Значит, и теперь, после смерти брата, ничего не изменилось: пока росли, их постоянно сравнивали, и всегда выигрывал Чарльз. Они были близки по возрасту и очень похожи внешне, однако, по мнению взрослых, которые, видимо, считали, что у детей нет ушей, Чарльз – золотой мальчик, любимец. Безответственный, беспечный шалопай Гаррет не выдерживал сравнения с серьезным, честолюбивым Чарльзом, стремившимся к совершенству во всем, за что бы ни брался. Он был сообразительнее, умнее и серьезнее Гаррета. Именно Чарльз мог бы стать уважаемым членом парламента, дипломатом или послом. В общем, Чарльз был гордостью и надеждой семьи, тогда как Гаррет… Никто не мог бы сказать, что получится из безответственного повесы.