Благородный дикарь - страница 40

– Джульет, прошу тебя…

– Конечно, не подумал, – произнесла она с горечью и отошла в сторону, словно ей было невыносимо даже находиться рядом, не то что смотреть на него.

Он окликнул ее, но она резко бросила:

– Оставь меня! Мне нужно несколько минут побыть одной и подумать.

– Все будет хорошо, вот увидишь.

– Рада, что хоть один из нас в это верит.

– Понимаю, ты на меня сердишься, но я еще не знаю, как это быть мужем и отцом. Просто нужно немного больше времени. Наверное, даже у Чарльза не все получилось бы сразу…

– Сомневаюсь! – отрезала Джульет.

Гаррет резко остановился, и морда Крестоносца, которого он вел за собой, ткнулась ему под лопатки. Ее слова глубоко ранили его, но сказать в свое оправдание было нечего. Истина заключалась в том, что несравненный Чарльз, возможно, действительно не допустил бы никаких оплошностей.

Она наконец тоже остановилась и, тяжело вздохнув, словно вела битву с собой и проиграла, повернулась и печально проговорила:

– Прости, я была несправедлива.

Гаррет, стиснув зубы и не глядя на нее, процедил:

– Нет необходимости извиняться.

– Есть. Вы с Чарльзом совершенно разные, и мне не следовало вас сравнивать.

– Почему? – Он хотел было обратить все в шутку, но из-за обиды не успел вовремя остановиться и сказал то, чего говорить не следовало: – Все остальные же сравнивали, и всегда он был лучше.

И такая боль была в его словах, что у нее потемнели глаза, в них отразилось и сочувствие, и понимание, и жалость.

Джульет непроизвольно сделала шаг в его сторону, но Гаррет предостерегающе поднял руку:

– Я предупреждал тебя, что обладаю талантом впутываться во всякие неприятности. Вот и сейчас я здорово все испортил. Ведь так?

Она все-таки подошла к нему и положила руку на плечо.

– Не ты же создал эту ситуацию.

– Не я, а мой святой брат Чарльз, который никогда не делал ничего неправильного, не давал повода за него краснеть.

Боже мой! Кто бы мог подумать, что все так обернется? Гаррет ожидал, что она отреагирует на его слова: может быть, даже грубо оборвет, наговорит дерзостей, – тогда они смогли бы, выложив все начистоту, начать супружескую жизнь с чистой страницы.

Но Джульет молчала.

– Ты не собираешься защищать его? – спросил он запальчиво. – Перечислять его добродетели, достоинства, превозносить чистоту его безгрешного образа?

– Нет, – произнесла она печально. – К тому же он не был безупречным.

– Неужели?

– Конечно, не был.

Прошла минута, другая, они молчали, потом Джульет наконец сказала:

– Думаю, нам все же надо поискать место для ночлега.

– Пожалуй.

И опять они замолчали. Каждый хотел заделать трещину, образовавшуюся в их отношениях, но ни он, ни она не знали, что предпринять. Джульет закусила губу, ругая себя за необдуманные слова и неспособность загладить обиду, которую нанесла мужу. Малышка у нее на руках, накричавшись до изнеможения, теперь с несчастным видом лишь попискивала, и она вдруг передала ее – словно трубку мира – новоиспеченному супругу.

Шарлотта тут же замолчала, уставилась на Гаррета голубыми глазенками и потянулась крохотными пальчиками к его подбородку.

Внимательно наблюдая за мужем и дочерью, Джульет без труда уловила тот момент, когда его доброе израненное сердце растаяло, как снег под лучами солнца.

– Ну-ну, малышка, – пробормотал Гаррет, а когда девочка улыбнулась ему, пальцем стер с ее щечек следы слез и на губах его тоже появилась улыбка.

Глядя на эту трогательную сцену, Джульет и сама растаяла. Какой огромной казалась его ладонь по сравнению с крошечным личиком дочурки и какой маленькой казалась девочка, которую он уютно пристроил на сгибе своей сильной руки.

Как раз в тот момент, когда взгляд Джульет потеплел, муж посмотрел на нее и, уловив на лице странное выражение, замер. Несмотря на то что они не сказали друг другу ни слова, между ними словно протянулась ниточка взаимопонимания.

– Ну что ж, наверное, нам и правда пора, – сказал Гаррет, поправляя одеяльце Шарлотты. – Подходит время вечернего чая.

– Значит, я прощена?

– Прощена? – переспросил он, и на губах его засияла улыбка, словно солнце пробилось сквозь грозовые облака. На щеках появились ямочки, а голубые глаза заискрились. Когда он так улыбался, сердиться на него было невозможно, что бы он ни натворил. Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. – Да, но при одном условии, дорогая: если ты простишь меня за то, что я не Чарльз.

– Ox, Гаррет, Гаррет! – покачала головой Джульет. – Давай-ка лучше постараемся, чтобы у нас все получилось как надо.

И они пошли вдоль улицы, не обращая внимания на высокого мужчину, который, держась в тени, следовал за ними по пятам.

Между тем в книгу регистрации пари, заключенных между членами клуба «Уайтс», была должным образом внесена очередная запись «Граф Брукгемптон поспорил с мистером Томом Одлетом на пятьдесят гиней, что лорд Гаррет де Монфор вернется в замок Блэкхит не позднее чем через две недели».

– Как теперь быть нам, ведь он бросил нас ради женщины?

– Что ж, придется сделать ее почетным членом нашей компании.

– Забавно! Я уже представляю себе, как она вместе с нами пьет бренди, сквернословит и бесчинствует. Могу с уверенностью заявить, что этот брак не продлится долго.

– Надеюсь, что ты прав. А иначе как нам без Гаррета?

– Максимум неделя! – поддержал друзей и Рочестер, приближаясь к столу под зеленым сукном, вокруг которого те уже рассаживались, намереваясь сыграть партию в «фараон».

Откинув фалды фрака, он уселся рядом с Перри и заявил: