Благородный дикарь - страница 43

А вот Гаррет, наоборот, попав в знакомую обстановку, пришел в замешательство, ощутил неловкость и смущение. Над их головами простирался во всей красе знаменитый потолок – гордость Лавинии, – на котором весьма живописно, во всех мельчайших подробностях, была изображена оргия, в которой участвовали восемь-девять полногрудых, абсолютно голых женщин. Эти грации сладострастно лакомились вишнями и виноградом, пили вино из золотых кубков.

Одна из женщин лила вино из кубка на соски другой, а мужчина, сидя на корточках с открытым ртом, ловил языком капли, что скатывались с пышной груди. Его мужское достоинство непристойно ласкала руками и языком еще одна женщина, лежа под ним на спине.

Джульет ошеломило увиденное, хотя она никак не отреагировала: лишь мучительно покраснела, а потом побледнела как полотно.

Гаррету хотелось провалиться сквозь землю: всюду, куда не кинешь взгляд, были картины с изображением эротических сцен. Даже ковер под ногами – с длинным ворсом, цвета бургундского вина – был такой мягкий, что по нему можно ходить босыми ногами, садиться и даже ложиться совершенно голым. Откуда-то доносился приглушенный женский смех, взрывы мужского хохота и визг. От густого тяжелого запаха дорогих духов, благовоний и плотских утех его слегка замутило, на ум пришли такие воспоминания, что даже он покраснел от стыда. И посреди этого бедлама стояла его добродетельная супруга, прижимая к груди ребенка.

Неловкость ситуации усугубили несколько девиц, которые явились по приказанию хозяйки и теперь смотрели на них с нескрываемым любопытством. Джульет словно окаменела, лицо было бледным, а глаза невидяще смотрели в одну точку.

Вскоре появилась и сама мадам – в бриллиантах и сиреневом атласном платье с таким глубоким декольте, что подкрашенные соски ее грудей грозили в любую минуту выскользнуть наружу. От нее исходил тяжелый аромат терпких духов. Вместе с ней пришли и две самые известные в Лондоне проститутки Мелисса и Мелита, которых Гаррет прекрасно знал.

Под их похотливыми взглядами горячая волна прокатилась по его телу: сразу вспомнились чувственные наслаждения, которые каждая из них умела доставить: одна губами, другая – пальцами ног.

О боже, боже!..

– Рада видеть вас, – промурлыкала мадам, лучезарно улыбаясь, как и положено гостеприимной хозяйке. – Пойдемте, я провожу вас в комнату, а Мелита принесет ужин, а также туалетные принадлежности и несколько чистых простыней, которые можно разорвать на пеленки для ребенка. Думаю, там вам будет вполне уютно.

– А как насчет колыбели? – спросила Джульет.

– Скорее всего она уже там.

Джульет неуверенно взглянула на Гаррета:

– Наверное, это все, что нам требуется. Ведь так?

– Думаю, да, – буркнул супруг и, не говоря больше ни слова, взял ее за руку и повел вверх по лестнице.

На Лондон опустились сумерки.

На улицах и возле парадных зажглись фонари, запоздалые прохожие спешили по домам, проезжали редкие экипажи. Находиться на улице с наступлением темноты было небезопасно: под покровом тьмы отовсюду вылезали, словно крысы из нор, ночные хозяева города: воры, грабители, проститутки, нищие и прочий сброд.

В боковых улочках и переулках, не освещенных фонарями, стало совсем темно. Именно в это время в узком проходе между заведением мадам Боттомли и ломбардом появилась зловещая фигура в черном, похожая на призрак.

Человек нащупал в кармане деньги, приготовленные для подкупа Марио, хотя вполне можно было обойтись и шпагой. Человека ничто не страшило: ни сам Лондон после наступления темноты, ни его обитатели. Боялся он лишь того, кто заплатил ему и кого он считал чуть ли не дьяволом: навлекать на себя его гнев он не имел ни малейшего желания.

Человек трижды стукнул в дверь, сунул Марио деньги, задал несколько вопросов и получил желаемые ответы.

Да, они здесь. Все трое.

Удовлетворенный полученной информацией, человек поспешно отступил в темноту, чтобы масляный фонарь, висевший над входом в бордель, не позволил рассмотреть его лицо. Весьма довольный собой, он на мгновение задержался, посмотрел на окно второго этажа, из которого сквозь щель между неплотно задернутыми тяжелыми шторами пробивался свет, и ухмыльнулся. Сегодня лорд Гаррет со своей маленькой семейкой никуда уже не пойдет, так что можно отправляться восвояси.

Через мгновение фигура в черном растаяла в темноте.

Глава 17

Джульет настолько устала, что едва держалась на ногах, когда смогла наконец умыться. Насухо вытирая полотенцем лицо, краем глаза она видела, как муж отстегнул шпагу и бережно положил поверх плаща. На фоне темно-красного бархата, которым были обтянуты стены, его движения казались подчеркнуто изящными.

Сегодня Гаррет был не похож на себя: плечи напряжены, а выражение лица не оставляло сомнений в том, что он не просто недоволен, а вне себя от ярости, хотя она, как ни старалась, не могла понять почему. Очевидно, как и все аристократы, он не понимал, что такое разумная экономия, и не желал признавать ее необходимость. Может, его унижает необходимость экономить деньги? Или, может, он сожалеет о своем необдуманном решении взвалить на свои плечи такой груз, как они с Шарлоттой, который не позволяет ему вести тот образ жизни, к которому привык? Или все-таки его рассердило то, что она сама проявила инициативу и приняла предложение мадам?

Но разве у нее был выбор? Джульет еще на ступеньках церкви с чувством обреченности поняла, что на ее плечи теперь ляжет ответственность не только за себя и Шарлотту, но и за супруга-аристократа. Усталость и непонятное поведение Гаррета лишь усугубляли это чувство, что раздражало и сердило.