Благородный дикарь - страница 81
– Ну что, сдулся, мерзкий пожиратель картошки! – выкрикнул Гаррет, чтобы вывести его из себя и вынудить совершить ошибку.
Расчет его оказался верным: разъяренный Мясник выбросил смертоносный кулачище в лицо противнику, но Гаррет прикрылся, и жестокий удар пришелся в плечо. Все тело пронзила острая боль, Гаррет отшатнулся, правая рука его беспомощно повисла, выведенная из строя.
А шотландец тем временем бросился на него, как бык на матадора, и действовать пришлось только левой рукой. Да, похоже, туго ему придется!..
Следующий удар Мясника оказался таким мощным, что Гаррет инстинктивно вскинул обе руки, защищая голову от следующего удара, и буквально взвыл, когда кулак противника врезался в место перелома. Его замутило, пот струился по лицу, и, приготовившись ударить все еще действующей левой, он заметил поверх плеча шотландца нечто странное. Неужели начались галлюцинации?
Возвышаясь над толпой, верхом на могучем черном коне, на него мрачно взирал разъяренный Люсьен. А кто это рядом с ним? Похоже, Фокс, и верхом на… не может быть!
Неужели это Крестоносец?
Додумать он не успел: кулачище Мясника врезался в челюсть, из глаз посыпались искры. Проклятье! Гаррет пришел в ярость, понимая, что на глазах у всех этих людей – особенно Люсьена, который смотрел на него с жалостью, как на ничтожество, – не может проиграть, когда на карту поставлен Суонторп! А противопоставить кулакам этого громилы он мог только мозг.
Прижав к груди бесполезную теперь правую руку, Гаррет мощно выбросил вперед левую и попал в надбровную дугу противника. По лицу Кэмпбелла потекла кровь, вмиг залив косматые брови и глаза. Толпа приветствовала удар криками, а Мясник, взревев, прижал ладони к лицу и затряс головой, а Гаррет, воспользовавшись моментом, принялся наносить ему молниеносные удары. Кровь уже буквально заливала противника, а Гаррет, вдохновленный успехом, собрал все свои силы и бросился в очередную атаку, направляя удары в открытую рану над глазом, пока огромный кельт не вскинул обе руки. Этот жест вызвал яростное неодобрение толпы, но не остановил Гаррета. Бросив мимолетный взгляд на болельщиков, он увидел Люсьена и едва не пропустил удар от удивления: брат улыбался.
Это словно прибавило ему сил. Теперь Гаррет неудержимо теснил Мясника к веревочному ограждению. Вокруг бесновалась толпа, кричали, подбадривая его, приятели, ругался на чем свет стоит Спеллинг. Выбора нет – или победа, или… смерть. Нокаутировать этого мерзкого шотландца – и Суонторп будет принадлежать ему…
Только вот беда: Кэмпбелл оправился, собрался с силами и, наклонив голову, с ревом пошел в атаку. Уже в следующее мгновение Гаррет взлетел в воздух, а потом грохнулся на каменный пол, сильно ударившись головой, а когда Кэмпбелл наконец отпустил его и придавил собственным телом, потерял сознание.
– Проклятье!
Рефери начал отсчет секунд. Перри бросился к Гаррету, и они вместе с Вудфордом, который был секундантом Кэмпбелла, попытались поднять громилу с неподвижного тела.
«… Четыре, пять, шесть…»
– Это конец. Остановите поединок, – проворчал Вудфорд.
– Черта с два!
«… Семь, восемь, девять…»
Перри в отчаянии пытался привести Гаррета в чувство: хлопал по щекам, тряс, кричал на ухо, – но все безрезультатно.
«… Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…»
Перри запаниковал, не зная, что делать: остановить поединок или… Он опять похлопал Гаррета по щекам, но тот никак не отреагировал. Глаза у него закатились, даже от боли он больше не стонал.
«… Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать…»
– Черт возьми, Гаррет, очнись!
Мясник между тем, хоть и залитый кровью, поднялся и с самодовольным видом ходил вокруг поверженного соперника с поднятыми руками, уже торжествуя победу. Друзья орали что есть мочи, и Перри в отчаянии поднял Гаррета на руки, а потом взвалил на плечо и, оттащив в их угол, опустил на холодный каменный пол.
«… Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре…»
Выхватив из рук ошалевшего Чилкота бутылку, Перри принялся поливать Гаррета, и на сей раз его усилия увенчались успехом: ресницы друга дрогнули, он резко дернулся и, застонав от боли, попытался подняться, но нет…
«… Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…»
Оставалось всего три секунды. Перри, выругавшись, схватил Гаррета за сломанную руку и заломил ее за спину.
Завопив, тот вдруг вскочил на ноги и, выбросив вперед кулак, чуть не снес с плеч светловолосую голову Перри. Но это было неважно: главное, что Гаррет поднялся, хотя и не вполне пришел в себя. Не теряя времени, Перри вытолкнул его навстречу Мяснику.
Голова кружилась, ноги едва держали, окровавленную физиономию Кэмпбелла, которая то попадала в поле его зрения, то исчезала, он видел смутно. Толпа с пеной у рта требовала, чтобы он собрался с силами, а он ничего не чувствовал, кроме боли: острой пульсирующей боли в сломанной руке, в затылке. Кэмпбелл опять осыпал его ударами, но ему даже защищаться не хотелось. Он едва стоял, покачиваясь, на ногах и лишь бессмысленно моргал при каждом ударе. В той части мозга, которая еще функционировала, теплилась надежда, что Джульет никогда не узнает о его позоре.
Удары вдруг почему-то прекратились, и сквозь шум в ушах он услышал голос Перри:
– Это запрещенный удар! – и тут же встревоженный голос Люсьена:
– Перри! Останови эту бойню немедленно, или, клянусь, я отправлю тебя на виселицу за преднамеренное убийство!
Что, черт возьми, происходит? Гаррет потряс головой, пытаясь понять, но тут началось что-то и вовсе необъяснимое: Люсьен, пришпорив Армагеддона, вскочил прямо на помост, не обращая внимания на возмущенный рев толпы, крики рефери и Спеллинга. Болельщики бросились к самому веревочному ограждению, Кэмпбелл опять накинулся на Гаррета, как хищник на жертву, и тот понял в это мгновение, что если ничего не предпримет, то его просто убьют.
