Грезы принцессы пустыни - страница 21
– Ты цела?
Тахира лежала сверху. При падении она потеряла платок, и песок набился в волосы. Ей не хватало воздуха.
– Да… – Она привстала, попыталась подобрать волосы, убрать их с лица, пошатнулась и села на него верхом. Он судорожно вздохнул. Под ней, между ее ног, проснулось средоточие его мужественности. Тахира кое-что узнала из кратких разъяснений Джаван после своей первой помолвки. Но никто не предупредил ее, что подобное вызовет в ней ответное возбуждение. Когда он попытался подвинуть ее, она не подчинилась, поставив ладони на песок по обе стороны от его плеч, и принялась отыскивать его губы.
Их губы встретились, и он застонал. На сей раз поцелуй был страстным. Мысли тотчас улетучились из головы Тахиры. Подчиняясь только инстинктам, она прижалась к нему всем телом, наслаждаясь своим трепетом от прикосновения к его выросшему и отвердевшему члену. Ее груди набухли, соски отвердели. Его язык, губы и руки становились все требовательнее; он ласкал ей спину, ягодицы, обводил контуры грудей.
Он перекатил ее на спину. Поцелуи делались все настойчивее. От них у нее кружилась голова, внутри разгоралось пламя. Ей хотелось большего, она подхлестывала его тихими гортанными выкриками, все теснее прижимаясь к нему. Когда его ладонь накрыла ее грудь, она испытала такое сладкое, потрясающее удовольствие! Он прервал поцелуй, и она протестующе застонала, но он опустил голову и обхватил губами ее сосок через тонкую материю. Ее обдало жаром. Между глазами и сомкнутыми веками у нее вспыхивали звезды, посылая жаркие стрелы от груди к низу живота;
напряжение усиливалось в самом интимном ее месте. Ощущение было необычным: она как будто одновременно воспаряла вверх и падала вниз.
И вдруг все прекратилось. Кристофер сел.
– Могу признаться со всей откровенностью, что никогда еще не заканчивал катание на санках таким образом. – Он встал, подал ей руку, отряхнул от песка ее волосы и одежду. – Но, по-моему, на одну ночь нам хватит впечатлений… тебе так не кажется?
После их ласк Тахира была как в тумане. Она смотрела на него, ничего не понимая. Хватит? Она хотела продолжения!
Но Кристофер встревоженно смотрел на небо.
– Сейчас гораздо позже, чем я думал… тебе давно пора ехать домой. Можно мне проводить тебя, хотя бы до шахты?
Очнувшись от своего сладкого забытья, Тахира посмотрела вверх.
– Да, поздно. То есть рано… Нет, я и сама без труда найду дорогу, спасибо. И еще раз спасибо за сегодняшнюю ночь. – Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку: – Не думаю, что полет на ковре-самолете и вполовину так же чудесен.
– Зато на нем, наверное, безопаснее, – сухо отозвался он. – Тахира…
– Не нужно утешать меня всякий раз после того, как мы целуемся. Я тебе верю, и ты снова доказал, что я могу тебе доверять, – сказала она, краснея. – Что бы ни натворил тот человек, который, по твоим словам, позволил себе недопустимые вольности. Я решила…
– Урок, который он мне преподал, значит для меня очень много. Тахира, я знаю лучше многих, какими болезненными могут стать последствия… вольностей, как ты выразилась, какими роковыми. Поверь, я ни за что не воспользуюсь своим положением… и не только из чувства чести, – пылко произнес Кристофер, – но и из-за себя самого. Я никогда не стану таким, как… тот человек.
Кристофер смотрел ей вслед, пока верблюд Тахиры не скрылся из вида. Затем он направился в свое жилище. Ему не нравилось, что приходится отпускать ее одну ночью в пустыню, несмотря на то, что она уже давно путешествовала так и оставалась невредима… Кстати, сколько времени она одна проводит в пустыне по ночам? Она не сказала, хотя намекала на то, что такие вылазки совершает уже несколько лет. Кроме того, она не рассказала, как именно покидает пределы своего дома. Через окно? Через погреб? Спит ли она в отдельной комнате? Должно быть, ведь она не раз уверяла, что сестрам ничего не известно о ее эскападах. Интересно, так ли покидает дом ее барханный кот? А верблюд? Он тоже принадлежит ее семье?
Осторожно затоптав тлеющие угли, он вернулся под крышу, подсунул ветку под засов для прочности и достал из ящика скудную постель. Нетрудно осторожно проследить за ней, когда она поедет домой. А узнав, где она живет, при его навыках секретного агента, приобретенных за последние полгода, он без труда узнает, из какой она семьи. Но с какой целью – разве что для удовлетворения своего любопытства ценой порядочности? В его жизни хватает лжи и уверток без того, чтобы загрязнять их радостные и честные отношения. Надо попробовать примириться со старой поговоркой: неведение – благо.
Быстро раздевшись, он лег на тюфяк, укрылся простыней и закрыл глаза. Желание отсутствовало так долго – ничего удивительного, что оно вернулось с неожиданной силой. Поцелуи Тахиры, прикосновения Тахиры, тихие вздохи и чувственное тело Тахиры вскружат голову любому мужчине. Он изголодался по женскому обществу – по любому обществу с тех пор, как отправился в свои одинокие поиски. В том, что он находит ее такой соблазнительной, нет ничего странного. Кроме того, они встретились на бирюзовой шахте, в том месте, которое, как он надеялся, мечтал, верил, окажется переломом на его долгом пути – вполне естественно, что от этого ее привлекательность лишь выросла. Она стала знаком неминуемого нового начала. Она – его бегство от действительности.
Но она никогда не сможет стать его любовницей в полном смысле слова. Не играет ли он с огнем? Нет, определенно нет. В его грязном прошлом есть вещи, которые невозможно отрицать. Достаточно лишь взглянуть на свое отражение, чтобы доказать это! Вот почему в последнее время он старается не смотреться в зеркало. Физические черты – да, но до своего смертного часа он будет отрицать всякое сходство характеров. Одна мысль о том, что он хоть в чем-то похож на того человека… нет, никогда! Ни за что! Он запятнает себя позором, но его позор – ничто по сравнению с той ценой, которую заплатит невинное существо. Нет, даже и вопроса не возникает о том, чтобы Кристофер перешел определенную черту. Ни за что, никогда.
