Правила соблазна - страница 57

Гамильтон сорвал на берегу длинный гибкий камыш и несколько минут обдирал его, превращая в хлыст. Ему хотелось избить кого-нибудь, и трава вполне подходила. Но вдруг сзади послышались шаги, и Энтони насторожился. Кто еще явился изводить его?

– Все в порядке, Гамильтон? – Перси криво усмехнулся. – В ручей не свалился, нет?

– Нет. – Он отвернулся, снова занявшись камышом.

– Это хорошо. – Друг хлопнул Энтони по плечу. – Не хотелось бы сообщать дамам такую новость.

– А что, кого-то из них это сильно волнует? – он перевернул камыш и провел большим пальцем по стеблю. – Твою жену, например?

Перси вздрогнул, его лицо покраснело от волнения.

– Слушай, Гам, – начал он.

Энтони отмахнулся и нахмурился.

– Нет! Клянусь богом, почему все в этом доме считают, что я охочусь за чужими женами? – Он яростно хлестнул по траве камышом.

– О, – вымолвил Перси после паузы. – Зря я такое подумал. Конечно, ты бы никогда… Во всяком случае, не с женой приятеля. И уж точно не с Джейн, хотя она и порядочная женщина.

– Ну так позаботься о том, чтобы жена была счастлива. – Энтони швырнул камыш в ручей, глядя, как он сначала встал торчком, потом начал медленно вращаться, а затем поплыл по течению. – Я никогда не встречал счастливую замужнюю женщину, которой захотелось бы завести интрижку на стороне.

– Правда? – Перси посмотрел на друга с интересом. – Значит, не так-то их много, счастливых жен.

– Нет, – хмуро отозвался Энтони, наблюдая, как его камыш исчезает за поворотом.

– Драгоценности, надо полагать, – продолжал Перси. – И прочее в этом роде. Еще Джейн вечно зудит по поводу денег на булавки. Хочет карету…

– Перси, – перебил Гамильтон. – Если ты хочешь, чтобы твоя жена была счастлива, просто разговаривай с ней. Позволяй ей высказываться. Пиши, когда уезжаешь. Время от времени води ее в театр или в оперу, если она это любит. Занимайся с ней любовью до тех пор, пока вы оба ходить не сможете. Если этого не будешь делать ты, обязательно найдется кто-нибудь, кто с радостью восполнит пробелы.

Похоже, Перси был потрясен.

– Писать ей? – воскликнул он. – Чего ради?

– Потому что, когда ты ей пишешь, ты о ней думаешь. – В памяти Гамильтона промелькнуло все то, что он изливал на бумаге, обращаясь к Селии. Думал о ней, забыв обо всем на свете. Энтони покачал головой. – Неважно, забудь.

– Нет, погоди! Я занимаюсь с женой любовью. – Гамильтон повернулся и пошел обратно к поляне, но Перси догнал его. – Каждую неделю.

– Молодчина, Перси. До чего ты пунктуален.

– Но ей это нравится! – Друг запыхался и покраснел.

– Превосходно, – бросил Гамильтон через плечо.

– Гам! – Энтони сделал еще несколько шагов, остановился и обернулся к Перси, когда тот снова заговорил: – Ты без ума от нее, вне всякого сомнения.

Это был не вопрос, а утверждение. Гамильтон ничего не ответил. Ветер с каждой минутой усиливался. Энтони просто стоял посреди поля, глядя в глаза другу, в которых все очевиднее читалось понимание. Как странно, подумал Энтони, что Перси в первый раз в жизни проявил проницательность именно в этот момент.

– Так ведь это хорошо, правда? – Перси наклонил голову набок. – Я бы сказал, половина сражения выиграна. Графство в кармане и целое состояние в придачу. Большинство мужчин довели бы дело до конца в течение недели. – Гамильтон вздохнул и отвернулся. – А раз уж ты без ума от нее и делаешь все это… ну, письма пишешь и что там еще… она будет только рада заполучить тебя, верно?

Хотелось бы надеяться.

Энтони медленно покачал головой и вскинул обе руки.

– Не имею ни малейшего чертова представления, Перси.

Глава 17

Розалинда, вдовствующая герцогиня Эксетер, была в ужасной опасности – в любой момент она могла потерять терпение и выйти из себя. Задуманный ею чудесный загородный прием совершенно испорчен кошмарным происшествием. Дочь скомпрометирована, ее застали со скандально известным повесой! С повесой, которого уже предупреждали больше десяти лет назад! Тогда герцогиня позволяла Дэвиду приглашать молодого человека в Эйнсли-Парк, потому что Дэвид утверждал, будто его другу больше некуда поехать на каникулы. И хотя молодой Лангфорд (Розалинда не могла думать о нем по-другому, как бы он ни называл себя сам) никогда не вел себя хуже остальных друзей Дэвида, в нем всегда ощущалось нечто, заставлявшее насторожиться. Казалось, что, пребывая в обществе Дэвида и остальных юношей, он отстранен и не является одним из них. Герцогиня всегда считала его одиноким волком и в конце концов сказала, чтобы Дэвид больше не приглашал этого юношу – стандартная попытка защитить свое чадо.

А теперь… Розалинда заметила, как дочь на него смотрит, и была очень опечалена. Селия снова стала молчаливой и бледной, как после возвращения из Камберленда. Не настолько, конечно, неохотно признавала герцогиня. Больше дочь не выглядит подавленной. Она кажется задумчивой. Но пожалуй, это только хуже, потому что если Селия увлеклась им…

– Я действительно не понимаю, зачем ты его пригласила, – сказала Гарриет Трокмортон.

– Ты же знаешь, что это не я, – ответила Розалинда, сильно сжав губы, – а Ханна. Дэвид ее подговорил.

– Я не хочу вмешиваться, но право же, дорогая. Он совершенно ужасен. Я бы просто запретила ему приезжать, во всяком случае сейчас, когда здесь так много юных леди. – Гарриет посмотрела на своих дочерей. Те хихикали, наблюдая за мистером Бичемом.

Герцогиня вздохнула.

– К твоему счастью, он вроде бы не интересуется твоими дочерьми. Только моей.

На противоположной стороне поляны Гамильтон поднял голову и встретился взглядом с Селией. Они не отводили друг от друга глаз до тех пор, пока кто-то не заговорил с Селией, но и тогда она отвернулась не сразу. Желудок Розалинды сжался. О боже. Даже на расстоянии она заметила страсть, пылавшую между ними, и с трудом удержалась от порыва пересечь поляну и встать перед дочерью, защищая ее от него.