Опьяненный любовью - страница 44
«Ха! Гарриет не нужно быть чрезмерно наблюдательной, чтобы заподозрить какие-то особые чувства между мной и Гарри. Она же видела нас в хмельнике и в яблоневом саду».
Но там же ничего особенного не было! Гарриет при всем желании не могла бы понять, что за желания в те минуты раздирали Пен.
Гарриет просто радовалась тому, что мама разговаривает с ее отцом. Все остальное Пен просто выдумала.
Она хмуро взглянула на дверь. От волнения заколотилось сердце.
Пен попыталась взять себя в руки и вскоре овладела собой. Она пришла сюда только как мать Гарриет. К Гарри она не испытывает никакого интереса, он интересует ее исключительно только как отец Гарриет… ну и как посланец герцога.
Верно. Но из нее всегда получалась никудышная лгунья.
Пен снова подняла руку, чтобы постучать – в это мгновение дверь распахнулась.
– Ах!
Пен отскочила и, зацепившись каблуком за край юбки, пошатнулась.
«Лучше упасть на задницу, чем на…»
Гарри не медлил. Он бросился вперед, схватил ее за плечи и прижал к себе.
К своей широкой обнаженной груди. На сей раз между ее щекой и его грудью не было холщовой рубашки. Пен ощутила размеренное биение его сердца.
Господи! А ее сердце замерло, а затем мерными ударами стало отмерять мгновения ожидания. Она почувствовала, как наливается тяжестью ее грудь…
– Здравствуй, Пен, – в самое ухо прошептал Гарри.
Стоило ей чуть-чуть повернуть голову, как его губы…
«Прекрати! Тебе же не семнадцать. Ты зрелая женщина, мать! Тебе двадцать семь лет. Ты пришла сюда, чтобы обсудить вопрос о предстоящем браке… с новым викарием».
Пен чуть отстранилась – и Гарри отпустил ее.
Плевать ей, что на нем почти ничего нет, плевать!
И потом, он же не голышом перед ней стоит.
Она окинула взглядом его мускулистую грудь, показавшуюся ей еще прекраснее, чем в воспоминаниях, и даже испытала что-то похожее на разочарование, когда увидела, что на Гарри брюки, хоть и застегнутые далеко не на все пуговицы, будто он натягивал их в страшной спешке.
«И в такой же страшной спешке он возьмет да и снимет их…»
– Ты мне не поможешь одеться? – с оттенком издевки спросил он, и в этом вопросе явно звучало желание овладеть ею. Вопрос следовало понимать: «Ты мне не поможешь раздеться?»
Будь Пен по-прежнему семнадцатилетней, она бы подразнила его в ответ или просто, ни слова не говоря, провела руками по узенькой дорожке мягких волосков на его плоском животе вниз, к гульфику, расстегнула бы пуговицы и высвободила бы его великолепный…
Взгляд Пен выражал ее мысли. Она увидела, что выпуклость спереди растет, наливается силой, пытаясь вырваться из заточения ткани и словно умоляя ее…
– Ты покраснела. – И он прекрасно понимал отчего.
Пальцы не слушались Пен, когда она пыталась развязать ленты чепца.
– Почему ты без рубашки? – Ее слова прозвучали резковато, но все-таки лучше так, чем страстное воркование.
Пен показалось, что на лице Гарри промелькнуло разочарование тем, что она решила не принимать предлагаемую им игру, но он не стал настаивать, лишь пожал плечами в ответ.
«Неужели Гарри тяжело дышит? Да нет, показалось».
– Решил искупаться после обхода амбара и полей. Кроме котят, я познакомился с несколькими собаками, к счастью, без блох, с коровой Бэсси и еще с одной – Вероникой, а также с парочкой любопытных коз. Я только что с пруда и вот… почувствовал, что ты стоишь у двери. – Гарри снова улыбнулся. – Жаль, что ты не пришла несколькими минутами раньше. Увидела бы кое-что любопытное.
Отчасти Пен уже увидела это любопытное и в мельчайших деталях представила себе то, что упустила.
«Но я здесь для того, чтобы обсудить брак с новым викарием, а не чтобы вожделеть Гарри».
Впрочем, сейчас ее совершенно не волновал ни новый священник, ни возможность брака с ним.
Гарри повернулся, чтобы взять рубашку со спинки стула.
«Слава богу!»
Но он вдруг замер.
«А вот это ни к чему!»
– Ты не против, если я некоторое время побуду без рубашки? Надо чуть обсохнуть.
Нет, следует настоять, чтобы он рубашку надел. Так не пойдет. Те дни, когда они вдвоем нежились на солнце полуобнаженными или совсем нагими, давно в прошлом.
К сожалению.
«Гарри здесь всего на несколько дней. Он уедет, и я… Кто знает, увижу ли я его снова. Ну что такого, если я увижу чуть больше… чем нужно».
Пен, не дожидаясь, пока полностью овладеет собой, ответила:
– Мне все равно.
«Идиотка! Ты играешь с огнем».
Чепуха. Она сможет смотреть на него, но не прикасаться.
«К мужчине не обязательно прикасаться, чтобы разгореться страстью».
– Боюсь, что не смогу предложить тебе даже чашку чая, – с виноватой улыбкой сообщил Гарри. – У меня нет ни чая, ни чашки. Зато есть немного бренди. Но стакан один, так что нам придется пить из него по очереди. Не желаешь?
Конечно, ей следовало отказаться и сразу же перейти к делу. Чем скорее она заговорит о том, ради чего пришла, тем скорее сможет уйти и тем меньше вероятность наглупить.
С другой стороны, от бренди Гарри станет сговорчивее и его не придется уговаривать помочь ей устроить брак с новым викарием.
И вновь Пен проигнорировала доводы рассудка.
– Да, спасибо. – Она уселась на не очень удобный деревянный стул в ожидании, пока Гарри достанет бутылку бренди.
Какая красивая у него спина, широкая, налитая силой…
«Не отвлекаться!»
– Ты уже написал письмо герцогу?
– Да, конечно. Еще до купания.
Было бы лучше, если бы он не упоминал на каждом шагу о своем чертовом купании. Пен с поразительной ясностью представила Гарри совершенно обнаженным, мокрым, струйки стекающей с кожи воды…
