Опьяненный любовью - страница 64
Вместо этого Пен поставила на землю корзину и прижала к себе дочь.
Гарриет засопела, борясь со слезами.
– Мама, ко мне все так будут относиться, потому что я бастард, ублюдок?
– Нет. Не в Литтл-Падлдоне.
«Может, в другом месте?..»
Но сейчас не время об этом беспокоиться. Гарриет никуда не едет. Они никуда не едут.
– Гарриет, ты не то и не другое. Разумеется, нет.
– Но люди будут так говорить. Будут так думать.
«Да, возможно. Кое-кто наверняка будет…».
Ее грозило задушить отчаяние, безнадежность…
«Нет. Я не поддамся. Не отступлю. Я сумею позаботиться о Гарриет».
Много лет назад, защищая Гарриет, Пен придумала себе фиктивного мужа, но эта история защищала и ее. Она привыкла к ложному ощущению респектабельности. Пришла пора озаботиться тем, что думают о ней люди.
«Но я не респектабельна. И никогда такой не была. Я отбросила респектабельность, влюбившись в Гарри».
А в результате? Не она ли вместе с Гарриет заползла в глухую дыру, чтобы не встречаться с респектабельными людьми?
Свидание с Гарри снова напомнило ей, что однажды, на краткий миг, она была бесстрашной. Пришло время снова отринуть всякий страх, чтобы защитить Гарриет.
Пен опустила глаза, потом посмотрела на дочь – сердце сжалось.
Может, лучше научить Гарриет быть сильной, бесстрашной и независимой, чем защищать ее? Если Гарриет усвоит эти уроки, она сама за себя постоит.
Пен отстранила дочь от себя и посмотрела ей в глаза.
– Гарриет, леди Сьюзен может называть нас как хочет. Нас не должно заботить, что кто бы то ни было о нас думает.
Казалось, Гарриет этот довод не убедил.
– Для некоторых – ну, для большинства – я недостойная. Потому что любила твоего отца без благословения церкви, нарушила один из главных законов общества. Я знала об этом и знала, какие могут быть последствия, но именно так поступила, потому что сильно любила твоего отца.
Гарриет нахмурилась.
– Но и папа поступил так же, а шлюхой его никто не называет.
Пен засмеялась.
– Верно. Но правила для женщин и мужчин разные, в особенности для мужчин благородного происхождения.
– Это нечестно!
Хорошо. К Гарриет вернулась сила духа. Пен может быть спокойна. Никто ее дочь в грязь не втопчет.
– Гарриет, в жизни много нечестного.
Хотя тут неравенство стоит на первородной правде: если к рождению ребенка привел грех женщины, только ей и выпадает о ребенке заботиться, как Пен о Гарриет.
«Однако не согреши я с Гарри…»
– Раньше я говорила тебе: жалею, что родила тебя не в браке, но нисколько не жалею, что тебя родила. Не преступи я тогда законы с твоим отцом, у меня не было бы тебя.
Пен обняла Гарриет так крепко, что девочка едва могла вздохнуть, но все же также крепко обняла в ответ мать.
«Боже, не будь у меня Гарриет, кем бы я стала? Скорее всего, женой какого-нибудь крестьянина, влачащей скучную жизнь, зависимой, нелюбимой. Тьфу».
– Гарриет, а ты знаешь? Я снова поступила бы точно так же. Во всем.
И это была правда. Пен ни на что не променяла бы свою здешнюю жизнь со всеми ее… сложностями и проблемами.
– Если леди Сьюзен и весь высший свет хотят осудить меня за то, что я люблю твоего отца, или за то, что ты дочь своего отца, они вольны в этом. Нам плевать! – И она подтвердила свои слова соответствующим действием.
Гарриет засмеялась, и они зашагали вперед, но на сей раз в товарищеском молчании.
Они уже почти подошли к приюту, когда Гарриет снова заговорила:
– Сегодня утром ты и папа казались не слишком счастливыми. Когда ты вернулась так поздно вчера вечером, я подумала, это будет как наш пикник в саду…
«Черт! Мне показалось, что я вернулась тихо и не разбудила Гарриет, но нет».
– Папа просил тебя стать его любовницей?
– Да.
– И ты ему отказала? – скорее разочарованно, нежели сердито спросила Гарриет.
– Да. Прости. Знаю, ты хочешь жить рядом с отцом. И собственный дом иметь было бы неплохо. Но…
Возможно, встреча с леди Сьюзен, сколь бы ни была болезненной, пойдет им на пользу: Гарриет поймет, что такое высшее общество.
Одно дело плевать на то, что невозможно изменить, другое – нарываться на новые оскорбления.
– Ты ведь не хочешь жить рядом с леди Сьюзен?
Гарриет яростно замотала головой, ее глаза вновь наполнились слезами.
– Значит, папа уедет и не вернется? Я больше его никогда не увижу?
Пен положила руки на плечи дочери.
– О Гарриет, нет! Папа вернется. Сегодня утром он ясно мне об этом сказал. Сказал, что, сколько бы у него ни родилось детей в браке, ты всегда будешь его первенцем. Папа тебя никогда не бросит.
Гарриет сморгнула слезы, но вид у нее был далеко не счастливый.
– Я хотела бы, чтобы папа женился на тебе.
Господи! Сердце Пен защемило. От тоски?
Неважно, что подпитывало эту фантазию. Неважно, чью именно – ее или Гарриет.
– Граф на мне жениться не собирается. Я тебе уже говорила.
Гарриет косо на нее посмотрела.
– Ты была бы ему лучшей женой, чем подлая леди Сьюзен.
Пен делано рассмеялась.
– Нет, не была бы. Я понятия не имею, как вести его дом, и уж точно не знаю, как вести себя в высшем обществе. Можешь представить меня на лондонском балу?
– Да.
У Гарриет явно очень живое воображение. Пен этого вообразить не могла.
Ну, могла, но только как кошмар. Кровь стыла в жилах от одной только мысли о посещении великосветского раута. Она не знала, как себя вести, как одеться, что говорить. Даже танцевальных па не знала. И это не считая того, что все благородные дамы и господа примутся над ней насмехаться. Презрение леди Сьюзен всего лишь бледный намек на то, что Пен ждет, попробуй она только соприкоснуться с высшим светом.
