Идеальный джентльмен - страница 68

  Никто из джентльменов не упоминал о том, что встречал ее сестру. Они только хотели знать, где они снова могут встретить мисс Кейн. Какую вечеринку она посетит – ту или эту? Окажет ли она им честь и потанцует с ними? А если не станет танцевать, то, возможно, предпочтет игру в карты, или прогулку в зверинец Тауэра или в Воксхолл, поездку в Ричмонд… или в Шотландию. Никто не произнес последнее предложение вслух, конечно же, но Эллианна могла практически слышать, как джентльмены в уме подсчитывают шансы на то, чтобы завоевать ее согласие и ее состояние. Ей не нужно было предупреждение какой-нибудь гранд-дамы о том, что еще станут оценивать эти лондонские денди, ведь их глаза постоянно блуждали ниже ее ключиц, и они облизывали губы.

  Единственным утешением Эллианны стало то, что лорд Уэллстоун выглядел таким же несчастным, какой она ощущала себя.

  – Извините, джентльмены, – наконец произнес он, попытавшись отогнать очередную толпу повес, которые хотели бы стать богатыми, – но мои лошади становятся беспокойными, а тетя мисс Кейн заставила меня пообещать, что я привезу ее домой через час.

  Конечно же, тетя не сказала ни слова, но ему показалось, что попугай проскрежетал что-то, когда они уезжали. Это звучало как «думай о дороге, сынок, а не о своем стержне». Стоуни покачал головой. Он не мог расслышать эти слова правильно.

  Однако виконт привез Эллианну назад, с раздражением, разочарованием и нерастраченной энергией – лошади проявляли все эти признаки. А самому Стоуни было гораздо хуже.

  Эллианна была близка к тому, чтобы упаковать вещи и отправиться домой. Она не приблизилась к тому, чтобы найти сестру, и слишком близко подошла к пускающим слюни шакалам, которых боялась и презирала. Стоуни пообещал, что сегодня вечером обстановка будет лучше, и так оно и было – поначалу.

  Они отправились в театр. Не имело значения, почему они поехали туда: то ли потому, что Стоуни заявил сэру Джону о ранее принятом приглашении, то ли потому, что он считал, что Эллианне это может понравиться. Эллианна предвкушала представление намного лучше того, к чему она привыкла в центральных графствах. Однако здесь себя напоказ выставляла аудитория.

  Казалось, никто не смотрел на актеров, никто не трудился слушать их. Те, кто находились в партере, постоянно двигались, назначали свидания хорошеньким продавщицам апельсинов, бросали фрукты друг другу или на сцену. Посетители в ложах проводили время, разглядывая друг друга и треща, словно белки, о том, кто чья вдова, и чей муж сидит в ложе такой-то куртизанки.

  Половина театральных биноклей, лорнетов и моноклей, по ощущениям Эллианны, была направлена на ложу Уэллстоуна, и взвешивала караты в ее бриллиантах и пересчитывала черные перья в ее волосах. Она незаметно пододвинулась чуть ближе к креслу Стоуни. Гвен тоже была здесь, с лордом Стриклендом, которого выбрала из всех возможных сопровождающих, а тетя Лалли сидела в самом дальнем углу. Слава Богу, она ничего не говорила, но ее рычащее неодобрение поведения аудитории больше напоминало бульдога Атласа, чем воспитанную леди. Эллианна могла только надеяться, что шумная толпа заглушает эти звуки.

  Она также надеялась, что ее наряд не оскорбил Стоуни, потому что тот рычал почти так же громко. Она не выставляет напоказ свое богатство этими бриллиантами, сказала себе Эллианна. Сегодня вечером она надела драгоценности матери, потому что эта леди гордилась бы своей дочерью, занявшей свое место в высшем свете.

  Что до Стоуни, то этим вечером он выглядел так, что Эллианна едва не лишилась дыхания. На нем были формальные черные атласные бриджи до колен и черные шелковые чулки, которые доказывали, что ему не нужно подбивать лодыжки ватой. Бриджи облегали его мускулистые бедра, словно краска, и находились так близко от нее, что она могла бы протянуть руку, чтобы проверить, высохла ли эта краска. Ее ладони вспотели под перчатками.

  Шум толпы – и участившееся сердцебиение Эллианны – постепенно стихли, когда пьеса продолжилась, и внимание аудитории оказалось увлечено разворачивающейся драмой. Теперь она смогла расслабиться и наслаждаться чьей-то еще трагедией.

  Первый антракт привел к ним всех нуждающихся джентльменов, которые еще не ухитрились представиться. Рычание Стоуни сделалось громче, или это со стороны тети Лалли? Эллианна пыталась заглянуть за темные сюртуки, которые заполняли ложу, пожалев, что настояла на том, чтобы тетя присоединилась к ним на некоторых безобидных развлечениях. Она не могла быть уверенной в том, насколько это безобидно, но один из визитеров, стоявший позади, подозрительно близко к тете Лалли и ее трости, споткнулся и упал. Взмахнув ногами, он пнул джентльмена перед ним, который потерял равновесие и столкнулся с третьим, а тот тоже упал, опрокинув еще двух мужчин. Один из них поднялся и начал размахивать кулаками.

  Стрикленд галантно встал перед Гвен, чтобы защитить ее, но затем начал выкрикивать ставки на дерущихся.

  – Довольно! – заорал Стоуни, перекрикивая стычку. – Вы же в присутствии леди, черт бы вас побрал. А теперь ведите себя как джентльмены, поклонитесь и убирайтесь вон. Кто останется в моей ложе после того, как я досчитаю до десяти, тот пусть готовится встретиться со мной утром в боксерском салоне Джентльмена Джексона.

  – Я думала, что на самом деле вы не боксируете? – прошептала ему Эллианна из безопасного места за его левым плечом.

  Он повернулся и подмигнул ей.

  – Но они не знают об этом, не так ли?

  Гвен всхлипывала на протяжении всего второго акта, из-за смертей на сцене или из-за драки в ее ложе, никто не был в этом уверен. Тетя Лалли усмехалась.