Тайна оберега - страница 19

– Знакомый что ли? – озадаченно нахмурился Прокоп.

– Это княжич Левашов. Грузите вот на ту телегу, – вдруг потребовала она.

– Ты чего это, девка, ополоумела что ли? Там раненых в больничку везут, – кивнул он в сторону соседней телеги. – А этот мёртвый.

– Нет живой! – запротестовала девочка. – Несите скорее! – приказала она, и пёс поддержал маленькую знахарку заливистым лаем.

– Чего выдумываешь? Мёртвый он! – не слушали мужики и уже собрались трогаться.

Таяна коршуном вцепилась в упряжь, а Гром, перегородив лошади дорогу, угрожающе зарычал.

– Говорю, живой! Тётка Пелагея! – истошно закричала она. Услышав зов, женщина повернулась. – Они хотят Евсея живьём похоронить!

Оставив уже перевязанного ополченца, Пелагея направилась к телегам. Таяна с мольбой посмотрела на знахарку, и пёс, высунув язык, устремил на неё не менее подобострастный взгляд. Настороженно покосившись на собаку и на девчонку, Пелагея перевела глаза на окровавленного княжича и вздохнула. «Вот ведь душа горемычная… – с сожалением подумала она о Таяне. – Только привязалась к человеку, а он погиб. Как ей объяснить?» – растерялась знахарка, но всё же подошла к бездыханному телу ближе.

– Тётка Пелагея, он живой! Он не холодный! И не закостенел вовсе! Мертвяки такими не бывают! – горячилась девчушка.

– Так он под другим трупом лежал и не успел остыть, – объяснил Прокоп. – Да и времени не так много прошло.

Женщина нахмурилась и, прикоснувшись к шее воина, внимательно вслушалась, нет ли движения крови.

– Грузите к раненым! – неожиданно приказала Пелагея. – Девчонка права: жив княжич!

– Во дела! – вылупили глаза мужики. – Действительно, могли живого в могилу положить, – и тут же под радостный лай Грома перенесли Евсея на соседнюю телегу.

– Тётка Пелагея, ты же его спасёшь? – волновалась Таяна.

– Постараюсь, – вздохнула ведунья. – Поехали! Вези в Никитский монастырь, – приказала она вознице, и телега тронулась.

Не отпуская руку Левашова, девочка шагала рядом и шептала:

– Евсей, миленький, только не умирай! Слышишь! Прошу тебя, держись!

Вскоре подвода остановилась у ворот обители. Княжича понесли в палату, а собаку дальше двора не пустили.

– Громушка, жди здесь! – приказала девочка. – Я позабочусь о Евсее, – пообещала она, и псина послушно уселась у дверей.

Избавив воина от бехтереца и одежды, знахарка осмотрела раненного:

– Повезло твоему Евсею. Хорошо, что придавило его, кровь не смогла вытечь, – пояснила Пелагея, обмывая раны настоем. Наложив мазь, знахарка забинтовала княжича и обратилась к настороженно ожидающей Таяне: – Я сейчас принесу снадобье, и ты, девонька, будешь его по каплям поить.

– Ну что, тётка Пелагея, он выживет? – обрадовалась Таяна.

– Будем надеяться, – хмурилась Пелагея. – Парень он крепкий. Думаю, выкарабкается.

Знахарка ушла помогать другим раненым, а Таяна осталась ухаживать за Левашовым. Всю ночь девочка смачивала снадобьем пересохшие губы Евсея, обтирала лоб и шею, правда и другим воинам успевала помогать: кому воды подать, кому помочь подняться, а кому раны перебинтовать, но ни на минуту она не упускала из вида княжича. Не забыла Таяна и о Громе. Улучив минутку, девочка выбежала на улицу проведать пса и немного его подкормить.

– Громушка, не переживай. Выздоровеет хозяин. Я молюсь за него, – успокаивая собаку, уговаривала саму себя Таяна. Гром, желая, чтобы его погладили, боднул девочку косматой головой, и она потрепала пса за ухом. – Эх ты, дружище… Ну ладно, не скучай! – и вновь Таяна скрылась за стенами обители.

Вздохнув почти по-человечьи, Гром проводил глазами маленькую подружку и, устроившись поудобнее, положил огромною морду на лапы, показывая всем видом, что готов ждать сколько понадобится.

Почти всю ночь Таяна не сомкнула глаз, а ближе к утру в палату вернулась уставшая знахарка. Пелагея так же трудилась без отдыха.

– Ох, с ног валюсь, – призналась она и обратилась к воспитаннице: – Пойдём спать, родимая.

– Нет, я останусь, – воспротивилась Таяна. – Вдруг Евсею чего понадобится?

Вид девочки был настолько непреклонен, что Пелагея только покачала головой.

– Если жар начнется, обтирай его этим, – подала она кувшин, надеясь, что ребёнок только хорохорится и чуть позже пойдёт спать следом за ней.

Женщина ушла, а Таяна присела рядом с княжичем. Разглядывая его, девочка сжимала большую мужскую ладонь.

– Евсей, миленький, теперь всё будет хорошо. Я не позволю тебе умереть, – шептала она.

Таяна всё вздыхала и хрупкой ручонкой гладила Евсея по голове, так она и уснула, уткнувшись щекой в тюфяк.

Проснулась девочка, услышав стон. Солнце, пробираясь сквозь узкие окошки обители, освещало каменную палату, торжествующе заявляя о начале нового дня. Прикоснувшись ко лбу княжича, маленькая сиделка поняла: у него действительно поднялся жар. Помня наказ Пелагеи, она смочила тряпицу в отваре и начала протирать тело раненного, а затем влила в рот несколько капель снадобья, оставленного знахаркой. До обеда Евсей метался в бреду, а когда явилась Пелагея, он неожиданно затих. Ведунья снова обработала раны, поменяла повязки и, заметив утомлённый вид своей помощницы, приказала:

– Иди, передохни, я сама с ним посижу, – строго посмотрела она, но Таяна, насторожено взглянув на женщину, не двинулась с места. – Иди, говорю! Лучше ему, – успокоила девчонку Пелагея.

– Я вот здесь в уголке прилягу, – проговорила Таяна и развернула соломенный тюфяк, но только девочка коснулась головой жёсткой подушки, как моментально уснула. Проспала правда она недолго, а открыв глаза, снова подсела к Евсею. Пелагея как раз сменила парню повязку.