Золотое яблоко - страница 86
– Не извиняйся, – резко ответила она. – Самые важные истины всегда поначалу кажутся кощунственными и оскорбительными. Вот почему любой великий новатор всегда гоним. Несведущему даже святые дары кажутся кощунством. Непробужденный считает святое причастие облагороженным каннибализмом. Когда Папа целует стопы мирян, кое-кто считает его старым фут-фетишистом. Ритуалы Пана напоминают простонародные оргии. Обдумай то, что ты сказал. Поскольку в твоей фразе было пять слов, что соответствует Закону Пятерки, она имеет особое значение.
«Странная это компания, но они много чего знают», – напомнил себе Гарри. Он пристально вглядывался в голубую спираль и мысленно повторял: «Он жив, Господи гребаный Боже, он жив…»
Над бассейном поднялся Иисус с лицом ястреба, странным образом похожий на Хагбарда.
– Это мое бодхи, – показал он.
Гарри обернулся и увидел Будду, сидевшего под деревом бодхи.
– Тат ТВам Аси, – сказал он, и падающие с дерева листья превратились в миллионы телевизоров, на экранах которых шел один и тот же фильм с Лорелом и Харди.
– Теперь полюбуйся, что ты заставил меня сделать, – говорил Харди. В предыдущей инкарнации Гарри увидел себя центурионом, Семпером Кунием Лингусом, забивавшим гвозди в крест.
– Пойми, – говорил он Иисусу, – лично я к тебе ничего не имею. Я просто выполняю приказы.
– Я тоже, – отвечал ему Иисус. – Приказы моего Отца. А разве так живут не все?
– Смотри в бассейн, – повторяла мисс Портинари. – Просто смотри.
* * *
Все это напоминало китайские резные коробочки, вложенные одна в другую; но лучшим из этих вложений была сама мисс Мао Цзуси. Мы полулежали в ее скромной, но изящной комнате на Западной восемьдесят седьмой стрит, по очереди затягиваясь косячком, и сравнивали множественную природу наших личностей. Мы расположились нагишом на коврике из медвежьей шкуры, и сон стал явью, ибо она была моим идеалом женщины.
– Сначала, Тобиас, я попала в A
– Кстати, – сказал я, ощущая укол ревности от того, с каким обожанием она произнесла слово «Его», словно Он был богом. – Если он скоро должен прийти, не лучше ли нам встать и одеться?
– Если хочешь быть мещанином, – сказала она. Пока мы одевались, я кое-что вспомнил.
– Между прочим, – небрежно произнес я, – на кого ты работаешь, шпионя за Мамой Сутрой, – на A
– На всех троих. – Она начинала натягивать на себя трусики, и я неожиданно для себя сказал:
– Подожди.
Я присел на колени и напоследок поцеловал ее киску.
– За прекраснейшую китайскую коробочку, которую я открыл во всем этом ларце, – галантно произнес я.
Это была моя иллюминатская выучка; как агент ФБР, я стыдился подобных извращенных действий.
Мы оделись и она наполняла бокалы вином (легким немецким марочным вином, естественно, из Баварии), когда раздался стук в дверь.
Мисс Мао в своем облегающем китайском наряде скользнула к двери и тихо сказала:
– Слава Эриде.
– Да здравствует Дискордия, – послышался голос из-за двери. Она открыла замок, и в дверь вошел низенький толстяк. В первый момент я очень удивился: он вовсе не походил на того суперинтеллектуала и супергероя, о котором она рассказывала.
– Хагбард прийти не смог, – коротко сообщил он. – Я буду вести переговоры по продаже и инициирую вас, – он бросил на меня взгляд, – в Легион Динамического Раздора, если вы действительно готовы, как говорит мисс Мао, бороться со всеми правительствами на Земле и иллюминатами в придачу.
– Я готов, – пылко заверил я. – Я устал быть марионеткой, которую дергают за четыре нитки. (На самом деле я отдавал себе отчет, что просто хотел пятой нитки.)
– Прекрасно, – сказал он. – Давай пять, – и протянул мне руку. После церемонного рукопожатия он представился: – Епископос Джим Картрайт из Мэд-догской Клики.
– Тобиас Найт, – отрекомендовался и я. – ФБР, ЦРУ, A
