Загадка для благородной девицы - страница 22
– Полноте, Евгений Иванович, – сказал он несколько театрально, – не то дамы подумают, будто мы с вами в ссоре!
– Да с вами невозможно поссориться, Андрей Федорович. При всем желании, – в тон ему ответил Ильицкий.
Он тотчас широко и вполне искренне улыбнулся, и они обнялись уже куда радушнее.
После Ильицкий провел друзей в гостиную, где в кресле с высокой спинкой восседала его маменька. Обычно в это время дня Людмила Петровна находилась в комнатах больного брата, но в этот раз отчего-то пренебрегла традициями. Должно быть, причиной тому был приезд молодого князя. Она не сводила глаз с Михаила Александровича и даже этих своих намеков в стиле spontaneite russe отпускала гораздо меньше чем обычно.
Madame Эйвазова тоже находилась в гостиной: одетая в светлое шелковое платье она сидела на софе и держала на коленях вертлявую болонку, которой обычно внимания уделяла куда меньше. Да и вот так сидящей без дела я видела Лизавету Тихоновну едва ли не впервые за приезд, потому что-то в ее поведении мне показалось искусственным. Хотя, скорее всего, она просто старалась произвести благоприятное впечатление на гостей. Тем боле, что один из них имел княжеский титул.
– Безумно рад вас видеть, Лизавета Тихоновна, – князь Орлов склонился над ее ручкой. А потом потрепал по загривку болонку: – неужто это Касси так выросла? Когда я ее к вам привез, она на ладони умещалась.
– Так вы, почитай, уже года два в наших краях не были, Михаил Александрович, – немного с обидой произнесла Эйвазова, после чего подала руку Андрею. – А вот Андрей Федорович нас не забывает.
Мне показалось, что Миллеру она улыбается несколько холодней, чем князю. Похоже, в этой семье все мечтают заполучить Орлова в зятья. Это и неплохо, наверное – лишь бы Натали была счастлива.
Я окинула их обоих взглядом: Натали и князь стояли совсем рядом, то и дело тайком поднимали друг на друга глаза. Однако оба смущались и тут же отводили взгляды. И даже не разговаривали совсем, за исключением приветственных слов еще в холле.
– Лизавета Тихоновна, – обратился теперь князь к Эйвазовой, – мы с Андреем хотели бы выразить почтение Максиму Петровичу. Он сможет принять нас?
– Позже, друзья мои, – отозвалась та, – Максим Петрович нынче отдыхает.
– Ему хуже? – обеспокоился Миллер.
– Нет, напротив, Максиму Петровичу гораздо лучше. Я смею надеяться, что кризис миновал. – И добавила веско: – на все воля Божья. Думаю, сейчас вам лучше отдохнуть с дороги, а через два часа будет ужин…
– Да полно вам, Лиза! – невежливо перебила ее Людмила Петровна. – Отдыхать! Князь и Андрюша не старики пока, чтоб отдыхать-то… наоборот, почитай, ноги затекли после стольких часов в поезде да карете. Пускай вон лучше в парке прогуляются с нашими барышнями.
Похоже, я поспешила хвалить сегодня Людмилу Петровну – elle joue son emploi. Ненадолго повисло молчание, но Андрей быстро нашелся:
– И действительно – мы с Мишелем ничуть не устали! – заверил он. – И погода сегодня отличная, грех дома сидеть… Лидия Гавриловна, вы составите мне компанию?
– С большим удовольствием! – мне и в голову не пришло отказаться.
Князю Орлову ничего не оставалось, кроме как последовать примеру Андрея и подставить Натали свой локоть, а та улыбнулась и покорно оперлась на его руку.
* * *
День и правда сегодня был отличный: май еще не окончился, но можно с уверенностью сказать, что лето давно вступило в права.
Мы шли большой компанией, все вчетвером, а позади, чуть отстав, шагали под руку Лизавета Тихоновна и Ильицкий: видимо, сочли, что, как ни далеки их нравы от столичных, но позволять барышням гулять наедине с молодыми людьми все же неприлично.
Разговор поддерживали в основном только мы с Андреем, причем несколько раз я, к стыду своему, вовсе забывала, что рядом есть кто-то, кроме него. А однажды очнулась, лишь когда поняла, что мы с Андреем отстали от наших друзей на приличное расстояние. Мне сразу стало не по себе, ибо monsieur Миллер с его волнующим взглядом явно не из тех мужчин, с которыми стоит забываться.
Я тогда смешалась, замолчала на полуслове и, недовольная собой, начала разглядывать брусчатку под ногами.
– Нам лучше прибавить шагу, Лидия Гавриловна, мы совсем отстали от наших друзей, – сказал Андрей, уловив, видимо, мой настрой.
– Да-да, – охотно согласилась я и, помолчав, добавила, – только очень прошу вас звать меня просто Лиди… Я француженка по рождению, и отчества не совсем привычны для моего слуха.
– Вот как? Не зря мне показалось, что в вас есть что-то… нездешнее, – Андрей со смесью удивления и восторга взглянул на меня, и я отметила, что он снова замедляет шаг. – А я ведь тоже не переношу, когда меня зовут Федоровичем… Мой отец, Фридрих Миллер, родился и вырос в пригороде Гамбурга, но в России, разумеется, стал Федором!
Андрей рассмеялся, и я вслед за ним. Но разглядывала я его в это время со всевозрастающим интересом:
– Так вы тоже здесь чужой… – констатировала я. – Андрей, а вы скучаете по родине?
Тот пожал плечами и ответил не сразу:
– На самом деле я бывал в германских землях лишь однажды. Мой отец давно обрусел, я сам родился и вырос здесь, в России, и считаю себя русским.
Сказав это, Андрей неожиданно серьезно посмотрел мне в глаза и, наверное, понял все то, о чем я умолчала. Что это я ужасно скучаю по родине, и мне плохо и тоскливо в этой стране.
Но я была благодарна, что он не стал ничего спрашивать. Вместо этого Андрей кивнул на шагающих впереди Натали и князя и, вернув беззаботность в голос, спросил:
– Как вы думаете, о чем они говорят без нас?
