Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI - страница 78

При этом следует иметь в виду, что включение разноэтничных пространств в данное сообщество (если признавать его существование) происходило отчасти через влияние городской культуры (в т. ч. в связи с ролью городов как центров просвещения и письменности) и христианской идеологии, которые прямо и косвенно способствовали ассимиляции традиций коренного населения и формированию «общерусского» сознания. Важно также уточнить, что пресловутая «Киевская Русь» была метаэтнополитическим сообществом, которое складывалось из государств, связанных между собой экономически и культурно, и которые — несмотря на языковые различия — осмысливали свою принадлежность к единому политическому центру.

Однако надо также учитывать существование «немого большинства» тогдашнего населения (в нашем случае — этнически балтского), к которому можно применить следующие слова Н. Яковенко:

«Вряд ли огулом основная масса населения (а не князей, их приближенных и кучки просвещенных книжников) имела хотя бы приблизительное представление о размерах Руси. Подавно никому не пришло бы в голову, что, живя в Поросье, можно рассуждать про «общность своего происхождения» с Новгородом или Полоцком. Одинаковое писаное слово и единство духовно-интеллектуальной традиции вызывали ощущение взаимной родственности, — но только в узкой среде просвещенной элиты».

Существенным фактором являлась принадлежность Полотчины к циркумбалтийскому культурному региону. Балтийская геополитическая ориентация была явной отличительной чертой Полоцкой земли. Есть рациональное зерно во мнении, что некоторые полоцкие властители имели более прочные связи с балтийско-скандинавским миром, чем с Киевской Русью. На примере связей Полотчины с Литвой можно заметить, что раннесредневековая этнокультурная оппозиция русь — литва реализовывалась здесь в более комплементарном варианте.

Почти всю историю самостоятельного существования Полотчины на нее влиял литовский фактор. Военная мощь литвы использовалась полоцкими князьями во «внутрирусских» походах в 1156, 1161, 1180, 1198 гг., при борьбе с немецкими рыцарями в 1216 году, а также в гражданских войнах, как, например, князем Володерем Глебовичем, который «не целова хреста» в знак замирения с другими князьями, ибо «ходяше под Литвою в лесех». Любопытно отметить, что иногда летописцы отождествляли полочан и литву: если в Новгородской первой летописи полочане упоминаются как участники нападения на Киев, то более поздняя Никоновская летопись называет вместо них литву.

Полоцкая земля в XIII веке продолжала держаться традиционной политики мирных отношений с Литвой (163). О пребывании первого литовского князя Тавтивила на полоцком престоле известно с 1263 года, хотя занять его он должен был еще раньше. Примерно с того времени можно говорить о прочном вхождении Полоцка в орбиту политического влияния Литовского государства. Меткую характеристику государственно-династических литовско-полоцких отношений дал В. Ластовский:

«Слияние Полоцкой Кривской княжеской династии с династиями Литовских князей было столь тесным, что трудно теперь понять, где у них кончалась кривскость и начиналась литовскость.

Родственность кривичей и литвы, сходство их обычаев и культуры стало «раствором» для прочного фундамента, на котором возникало новое государство, известное в пору своего расцвета как Великое Княжество Литовское.»

***

В этом очерке были затронуты только наиболее существенные, по нашему мнению, моменты этнической истории кривичей. Более основательное исследование еще впереди. Но уже сегодня, принимая во внимание накопленные наукой материалы, можно наконец отказаться от стереотипной «восточнославянской» атрибуции крупнейшего «протобеларуского» племени и согласиться с В. Топоровым, что «ранее высказанное мнение о возможном «балтизме» кривичей нашло теперь новое подтверждение на независимых основаниях».

Коротко об авторе

Алексей Дермант (1979 г.р.) — историк, этнокультуролог. Окончил Академию управления при администрации президента республики Беларусь и аспирантуру Института философии Национальной академии наук Беларуси. Член центра этнокосмологии «Крыўя». Редактор альманаха «Druvis».

БАЛТСКИЙ СУБСТРАТ
В ФОРМИРОВАНИИ БЕЛАРУСКОЙ
НАРОДНОСТИ

ГЕОРГИЙ ДАВИДЮК

доктор философских наук, профессор

Введение

Каждая современная нация имеет древние корни. Объединение людей в социальные общности происходило постепенно. Первые социальные общности — племена. На основе разных племен (тех, что издревле жили на местах своего образования, и тех, что пришли туда позже) формировались народности. Еще позже на основе народностей возникали нации.

Современная мировая историография чаще всего руководствуется теорией цивилизаций Арнольда Джозефа Тойнби (1889–1975). Согласно ей, различные нации появились в процессе развития локальных цивилизаций. Определяющую роль в становлении таких цивилизаций играло развитие духовной культуры, находившей концентрированное выражение в той либо иной форме религии. Отталкиваясь от этой теории, рассмотрим особенности формирования беларуской народности.

***

Прежде всего упомянем теорию нашего выдающегося учёного Ефима Карского (1860–1931). Он на основе археологических, этнографических, фольклорных и летописных данных показал последовательный процесс формирования беларуской народности, отличной от соседних — российской, летувисской, латышской, украинской, польской. Карский пришел к выводу, что беларуская народность в основном сформировалась в XI–XII веках на основе трех восточнославянских племен — радимичей, дреговичей и кривичей, при участии некоторых племен западных славян и балтов.