Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда - страница 122
Наличие богатого инвентаря в уже, по всей видимости, христианских погребениях в гробах, во множестве найденных на Борнхольме, не имеют аналогов в местных скандинавских традициях, но широко известны у славян юга Балтики, из-за чего погребения эти и связывают со славянами. Такие погребения известны из нескольких борнхольмских кладбищ и представлены там в большом числе (более 62 %). Сам инвентарь также славянского происхождения или традиции – уже упомянутые выше оковки ножей, височные кольца и «балтийская керамика».
Однако славянская и даже «вендская» топонимика здесь неизвестна, чему, по всей видимости, ещё предстоит найти объяснение. Можно отметить и большое число находок кладов на Борнхольме, многие из которых были оставлены в славянских горшках.
Места находок славянских оковок ножен и височных колец (сверху) и гирек, указывающих на торговлю (снизу) на острове Борнхольм (по: Naum 2008)
Остров расположен практически в центре моря между Скандинавией и Поморьем и лежал как раз посередине морского торгового пути из южной Балтики в Киевскую Русь. Большая концентрация кладов, как и следы славянских переселенцев, сконцентрированы в одних и тех же местах, что позволяет предположить связь между славянскими поселенцами острова и торговлей. Возможно, славянская колонизация Борнхольма была связана с обеспечением остановок купцов в их пути на восток и с востока или же напротив с пиратскими нападениями на проплывавших по этому торговому пути купцов. Так или иначе, можно предположить заинтересованность славян в контроле на Борнхольмом именно для контроля торговых путем между южной Балтикой, Русью и Скандинавией. Наиболее активным торговым регионом, с наибольшей концентрацией торговых центров, импорта и кладов в балтийско-славянских землях было устье Одры, так что сходство спектра борнхольмской керамики с типами керамики этого региона выглядит вполне естественным. С другой стороны, многое говорит, что посредниками в торговле и контроле этого участка южной Балтики до 12 века были не сами поморяне, а рюгенские славяне.
Такая же ситуация наблюдается и на другом, расположенном в центре Балтики острове Готланд, бывшем пристанищем пиратов, где также известна ещё большая концентрация кладов и славянские находки. И то, и другое отчётливо показывает активность балтийских славян в торговле с восточной Европой и их далеко не подчинённую, а напротив, самую активную роль и контроль над участками и остановками на этом торговом пути.
К сожалению, письменные источники также не запечатлели этого важного для понимания истории региона эпизода славяно-скандинавских отношений. Из связей острова с балтийскими славянами можно привести лишь очень поздний поход рюгенского князя Яромара II на Борнхольм в 1259 году по просьбе лундского епископа, и разрушения им там крепости короля Кристофа Лиллеборг.
Балтийские славяне и Древняя Русь
До сих пор в книге осознанно обходился вопрос о возможном ободритском происхождении правящей династии Руси – Рюриковичей. К сожалению, ввиду ограниченности объёма издания, даже поверхностный разбор про– и контраргументов этой, являющейся на протяжении веков, одной из основных версий основания Русского государства здесь невозможен, к тому же автор ставил перед собой цель рассмотреть историю ободритов в первую очередь на юге Балтики. И всё же, полностью обойти этот момент молчанием при рассказе об ободритах совершенно невозможно. Потому, не вдаваясь в разбор обширнейшей историографии по этому вопросу в русскоязычной литературе, укажем лишь на данные западноевропейских письменных источников, позволяющие отождествление ободритов с варягами древнерусских летописей.
Как уже было детально разобрано выше, «ободриты» с большой долей вероятности было употреблявшейся лишь континентальными германцами формой их названия самого западного славянского племени. Причины происхождения этой формы в немецкоязычном мире могли быть разными, наиболее вероятной при этом кажется династический патроним, изначально выделявшийся представителями конкретного правящего рода, так как происхождение от него давало им правовые основания, для признания франкскими императорами их власти над югом Балтики. Другой возможной причиной могло стать перенесение франками этого этнонима с имени славянского племени, обитавшего на Дунае.
Славянское самоназвание ободритов при этом на основании письменных источников можно реконструировать в наиболее раннем виде (до X в.) как «вари/варь» и «варины» – возможно, в то время бывшими равноправными или же различавшимися у западной («вари» в Вагрии) и восточной («варины» между Травой и Варновом) части племени. В XI–XII вв у западной части ободритов эта форма переходит в «ваиры/ваигры/вагиры», а у восточной в «варинове». Позднейшее развитие западной формы в самом конце XII век, перешедшее сначала в немецкое название области «Вагер» и латинскую форму «Вагрия», может быть связано с упадком славянской речи и уже далеко продвинувшейся немецкой колонизацией Вагрии в это время и представлять, таким образом, фонетический переход не в собственном диалекте местных славян, а немецкое искажение. В случае перехода названия «варины» в «варинове» этот переход должен был отражать развитие местного славянского диалекта.
Таким образом, форма «вари/варь» действительно могла быть заимствована восточноевропейскими словенами и перейти в их языке в «варягов», а наиболее вероятной датой такого заимствования стоит признать время до XI века, в котором формы названия уже стали иными. Наличие регулярного и хорошо отлаженного торгового сообщения между ободритами и в особенности северной их ветвью и их столицей Старигардом в тоже время подтверждается рядом упоминаний в письменных источниках, как и археологией, начиная с IX века. Археология Гросс Штрёмкендорфа/Рерика в свою очередь может указывать на начало торговых контактов ободритов с восточной Европой уже в конце VIII века.
