Питер - Москва. Схватка за Россию - страница 43
Важно подчеркнуть, что это мнение Государственной думы разделяло и правительство. Тут законодательная и исполнительная власть демонстрировали завидное единодушие. Министр торговли и промышленности В.И. Тимирязев, говоря об ответственности владельцев уральских предприятий за хозяйственную разруху, почти слово в слово воспроизводил депутатские доводы:
...«Энергичные предки, насаждавшие горную промышленность на Урале и проживавшие в своих владениях, сменились потомками, переставшими жить на заводах и непосредственно соприкасаться с заводской жизнью. Ослабла забота о своевременном переоборудовании заводов согласно с успехами техники, и стали таять оборотные и запасные средства. Заводы обременились ипотечными долгами, причем вырученные от залога денежные средства не всегда поступали на улучшение заводского дела».
Правительство предлагало свой рецепт оздоровления экономики региона: передать производственные активы в руки солидных предпринимателей, готовых вложить новые деньги в их модернизацию. Кто подразумевался под этими солидными предпринимателями, было легко угадать – крупные питерские банки, давно присматривавшиеся к богатствам Урала. Столичная деловая пресса, выражая мнение петербургских финансовых кругов, не уставала уверять: краю не дадут погибнуть, но для этого его индустрия должна перевоплотиться и сменить владельцев; нужно дать исчезнуть тому пресловутому «горному гнезду», где все прогнило без инициативы, без людей дела. В первую очередь питерские банкиры и их иностранные партнеры желали обследовать производство и хозяйства. Министерство торговли и промышленности ввело на заводах более современную систему отчетности, дабы лучше оценить их стоимость. На каждое отдельное предприятие направлялись комплексные ревизии. Интересно, что Государственная дума, наблюдая аудиторскую активность властей, стала все громче высказываться за передачу частных заводов в ведение казны. Но эти предложения нижней палаты не вызывали восторга у правящей бюрократии. Тот же Тимирязев обращался к депутатам:
...«Я думаю – и надеюсь, вы согласитесь со мной, – что казенное хозяйничанье в заводском деле представляется далеко не наилучшим способом его ведения, а, пожалуй, как раз наоборот».
После чего вновь шли разговоры о необходимости ускорить передачу предприятий в сильные частные руки, обладающие нужными финансами.
Передача промышленности в сильные частные руки стартовала на Урале в 1910 году. Она протекала по определенной схеме, движущей силой процесса выступило петербургское финансовое сообщество. Рассмотрим для примера реорганизацию Нижне-Тагильского округа. Основная ее цель состояла в увеличении производства чугуна с 4,5 млн до 8,5-9 млн пудов при одновременном снижении издержек. Эта обширная программа потребовала привлечения средств в объеме 5,2 млн руб. Деньги планировалось получить частично из будущих доходов, а также путем долгосрочного займа, который предоставляли Петербургский международный и Русско-Азиатский банки. Очевидно, что зависимость округа от финансовых структур резко возрастала. Возражения группы старых пайщиков во главе с князем С.С. Абамелек-Лазаревым не были услышаны. Вслед за получением финансирования настал черед организационной перестройки: паевое товарищество превратилось в акционерное общество с выпуском акций – как именных, так и на предъявителя. В результате представители старой аристократии, ранее владевшие округом, были оттеснены на задний план, а в новом правлении постоянно рос вес финансовых дельцов.
Аналогичные процессы были запущены практически во всех уральских округах. Так, на реконструкцию Верхне-Исетского округа потребовалось более 4 млн руб.: их привлекли через увеличение основного капитала посредством выпуска новых акций, реализацией которых занялся консорциум в составе компании П.О. Гукасова, Русского торгово-промышленного банка и Волжско-Камского банка. Они же выкупили и основную часть ценных бумаг. После чего отношения финансистов с прежними владельцами изменились: в руках титулованной знати в лице графа Стенбок-Фермора, графа Гендрикова и графа Гудовича осталась меньшая часть акций. То же самое наблюдалось в обществе «Лысьвенский горный округ наследников графа П.П. Шувалова». При переходе предприятия в новую акционерную форму с капиталом в 16 млн руб., разделенных на 160 тысяч акций, только 10 тысяч оказались у прежних собственников, остальные же попали в руки банкиров. Об активности банковских структур в реорганизации уральской индустрии говорят такие цифры: в 1910-1913 годах ее основной капитал возрос с 63 млн руб. до 125 млн руб. Причем в регион хлынул в основном петербургский, а не московский капитал. Сборник «Монополии в металлургической промышленности России. 1900-1917 годы», в котором опубликованы материалы об акционировании уральских заводов, изобилует документацией именно питерских банков. Петербургский международный банк упоминается в сборнике 19 раз, Русско-Азиатский – 24, Азово-Донской – 23, Петербургский частный коммерческий – 10, Сибирский торговый – 9, Русский торгово-промышленный – 6 раз. А вот банки из Первопрестольной представлены только двумя: Московский купеческий (упоминается 1 раз) и Московский банк Рябушинских (4 раза). Из московских компаний лишь торговый дом Вогау, игравший ведущую роль в синдикате «Медь», успел закрепиться на Урале. Приходится констатировать, что купеческая элита не смогла составить конкуренцию столичным банкам: финансовые потоки из Петербурга, усиленные иностранными инвестициями, не оставили шансов на успех московской буржуазной группе.
