Виктор Вавич - страница 202

- О! Слыхали - два выстрела, - шепотом сказал пассажир возле Саньки иосторожно приподнял палец. - Господа, - громче сказал уже, - лучше сядем посвоим местам.

Санька прошел в свое купе. Дама прижимала девочку, бледная, жала ееизо всех сил.

- Они будут ходить по вагонам. Ничего, ничего, золотце мое, они нас нетронут, они не трогают девочек, солнышко мое.

- Нет, нет, не будут, - вдруг заговорил Санька, он гладил спинудевочки, - не будут, милая.

- Вот и дядя говорит - дядя не даст девочку. Девочка всхлипывала ивздергивала плечами.

- Не дам, не дам, - и Санька боялся дальше говорить, голос сбивался,рвался, подпрыгивал, еще пустить себя прятаться за эту девочку, и тогдавсе, все лопнет. Санька слушал, существом ловил звуки снаружи.

Рядом с дверью толпились мужчины, и кто-то повторил хрипло:

- Мы вам не позволим... не позволим. Пожалуйста, арестуйте... Потом,пожалуйста... Пожалуйста... Санька вышел в проход, к площадке. Прежнийпассажир перегородил рукой.

- Не ходите, - шептал он с дрожью, - ей-богу, все может быть. Вуборную? Кажется, занято.

Скорей, скорей! Санька боялся, что еще минута, полторы, и не выдержит,откроет дверь и ноги унесут вон, дальше, дальше.

- Ломают, ломают. Железо,- шептал пассажир. - Дайте папироску, незнаю, не знаю, где свои дел. Ух! - перевел дух пассажир.

Вдруг Санька услыхал тонкий свист - долгий и потом отрывисто. И ввагоне погас свет.

"Уходят! Как, как теперь?" - Санька ходил на ощупь по кусочкукоридора, от офицера до пожилого пассажира - он прошел одиннадцать раз.

- Да я в уборную! - и Санька прошел мимо пожилого. Уборная былазаперта. Санька вышел в тамбур.

- Псс! Псс! - звал пассажир.- Не зажигайте спичек. Вы дальше от окна,- он кричал осиплым шепотом.

- А может, никого уж нет, - сказал Санька, проклятый голос становилсякак свой, прежний. Открыл наружную дверь. Он слышал, как завозил ногамивслед за ним пассажир. Санька спрыгнул со ступеньки. Темной стеной стоялпоезд, и только впереди у паровоза краснела земля.

"Вот оно какое!" - Санька глядел, как молчал черный поезд в степи.Готово - и возврата нет. И вдруг страх ворвался сразу во все суставы.Саньку ноги дергали с места.

- А ведь в самом деле, черт его... - Санька узнал голос офицера - онгрузно прыгнул на насыпь. - Вы здесь?

- Тише, - шептал Санька. Он слышал, как над ним в дверях вполголосаговорили:

- Я все равно не поеду, я пешком назад пойду, все равно черт знаетчто.

- Да тише! Христа ради.

Вдоль поезда двигался фонарь.

Санька видел, как в темноте офицер нагнулся, шагнул за буфера. Наверхухлопнули дверью. Санька отошел несколько шагов под откос. Стало видно, чтоидет проводник с фонарем.

- Фу! Мы думали, они! - крикнул офицер.

- Мы думали - они! - говорил Санька - пусть голос дрожит, у всехдрожит.

- Проводник! - кричал офицер.

Пассажиры начали спрыгивать и сразу кучей голосов, охрипших,сбивчивых, хлынули на проводника. В других вагонах хлопали двери. Саньканесколько секунд потолкался и сделал два больших шага в темноту. Он делалих легко по прелой траве и вот быстро, быстрее, и отдал ноги страху, истрах нес его по степи вдаль, все равно, дальше, дальше.

В два часа ночи Санька, уже в студенческой форме, тыкал ключом впарадную дверь, не попадал, пошатывался - очень кстати и шатает, как изкабака приплелся, - Санька оглядывал улицу, пока вертел ключом. Ночнойсторож мирно шагал по пустой мостовой. Сторож поровнялся, взглянул,повернул назад.

- Что, дождя завтра не будет? - спросил, не выдержал Санька. Сторожзапрокинул голову:

- Не, не должно.

Санька пошатывался по-пьяному на пустой темной лестнице. Пошатывался идома, один у себя в комнате. Он стал раздеваться, вдруг пошел без сапог встоловую, отпер тихонько буфет, нащупал графинчик. Рука прыгала, когдаСанька пил из горлышка. Скорее, скорее. Он выпил все и не чуял водки, шлокак вода. Санька лег, не снимая брюк. Потом вскочил. Вынул из брюкбраунинг. Огляделся в полутьме. Подошел на цыпочках к шкафу, заложил руку сбраунингом на шкаф, подержал секунду, снял. Оглядывал комнату. Сунулбраунинг под подушку, разделся и лег. Он положил голову на подушку и вдругясно услышал тот самый тонкий, пронзительный свист. Он отдернул ухо отподушки. Кровать опять скрипнула.

Утром Санька, не пивши чаю, прямо из своей комнаты пошел вуниверситет. Санька никогда так не вглядывался в лица - прямо вцеплялсяглазами, и хотелось вмиг, одним рывком, ободрать физиономию, узнать - кто?Не шпик? Моментами казалось в людской густоте, что шпики, шпики, как мухи,стаей вьются уже сзади, кругом. Санька замедлял шаг, отходил к витринам. Вуниверситете Санька насвистывал повеселее в лаборатории, разговаривал,много разговаривал, и с теми, кого не любил.

"Нет, все же обыкновенно", - и Санька поддавал веселости. Но время шлотолчками. Саньке казалось, что уж три, но, наверно, нет двенадцати. Санькавыскочил из университета. Но в разгоне веселости прошел два квартала. "Этокажется только, что за мной идут", - но ноги поддавали быстрей, и Санька неоглядывался. На половине лестницы к Ржевским Санька остановился. Прождалминуту - никого.

Танечка завтракала с отцом. Сидела хозяйкой, и Санька не понял, отчегоодно Танечкино лицо светит за столом, светит, как в сиянии. Танечкаподнялась и незаметно поправила рукой воротничок - это был "цвет", и егопервый раз Санька видел на Тане.

Ржевский радушно улыбался, выдернул салфетку из-за борта, здоровался: