Твоя навеки - страница 33
Мик с трудом вылез из машины. Вроде бы ерунда, так, ребра немножко помяты, но стоило ему нагнуться — и боль становилась адской.
Как и вчера, ужин ждал его возле микроволновой печи, на этот раз в миске из тугоплавкого стекла. Только Фэйт не появилась на кухне, как вчера, за что Мик в душе был ей очень благодарен. Доев тушеное мясо, Мик погасил свет на кухне и поднялся наверх. Годы все же берут свое, подумал он, что бы ты там ни говорил, Мик Пэриш. Прежде ты не возвращался домой таким разбитым и изможденным. Ведь если не считать этого дурацкого выстрела, дело было плевое, не чета тем, которые тебе доводилось выполнять раньше.
Еле удерживаясь от того, чтобы не застонать, Мик стащил с себя рубашку, но когда сел и собрался снять ботинки, то понял, что ни согнуться, ни шнурки развязать он не в состоянии. После первой же попытки наклониться пришлось отказаться от своих намерений. Покрывшись холодным потом, он выпрямился и с отчаянием подумал, что, конечно, можно лечь и в ботинках, тем более что и раньше с ним такое случалось, но что на свете может быть хуже, чем проснуться в постели в уличных ботинках?
Легкий стук в дверь всполошил его: очевидно, Фэйт все-таки услышала его приглушенное кряхтение.
— Мик, я надеюсь, ты в порядке?
— В полном, о Дочь Луны. Полнее не бывает.
В ту же секунду Мик пожалел о своем сарказме, потому что дверь неуверенно приоткрылась. Затем в нее робко пролезла голова, и, лишь убедившись, что Мик не спит и сидит в кресле, женщина решилась переступить порог.
— Я услышала звуки, похожие на стоны, — испытующе промолвила Фэйт. — Тебе не нужна помощь?
А-а, черт, подумал Мик, в конце концов, раз уж она здесь, пусть поможет мне раздеться.
— Я никак не могу дотянуться до шнурков, — признался он.
— Боже, они же тебя всего перевязали! — всплеснула Фэйт руками и шагнула к нему. Мысль о том, что Мику нужна помощь, заставила ее забыть о робости. Белые, свежие бинты, казалось, светились на его смуглой атлетической груди. — Дышать-то хотя бы можно?
— О, с этим никаких проблем! — воскликнул Мик, с тревогой отметив, как хороша сейчас Фэйт в своем красном махровом халате и пушистых в тон тапочках. Волосы ее были распущены, на щеке еще виднелся отпечаток подушки.
— Извини, — тут же сказал Мик. — Я, кажется, разбудил тебя?
— Ерунда, — отмахнулась она и, опустившись на колени, начала расшнуровывать его ботинки. Давалось ей это нелегко, потому что руки дрожали, а в голове вертелась мысль, что вот он — рядом, обнаженный по пояс, беспомощный и покорный ей.
Мика ее близость взволновала не меньше, но он постарался отогнать от себя это наваждение.
Фэйт наконец справилась со шнурками, и Мик тут же отшвырнул ботинки в угол.
— Спасибо, — буркнул он.
Не поднимаясь с колен, Фэйт улыбнулась ему.
— Ты ведь обещал мне быть дома к ужину, Мик.
Мик с трудом удержался от ответной улыбки.
— Обещал, — признался он. — Полагаю, мне следовало бы извиниться, что я не сдержал слово.
— Извиниться? — Фэйт отрицательно мотнула головой. — Не надо мне извинений.
Она порывисто встала, и Мик, намеревавшийся было брякнуть что-то грубое, вдруг непроизвольно обнял ее за талию. И вот уже она стояла перед ним, а он, не удержавшись от искушения, прижался ухом к ее круглому животу. И почти тут же почувствовал легкий толчок.
— Она меня сегодня с ума сводит, — в порыве доверия призналась Фэйт. — Елозит и елозит, непоседа этакая.
— Она? В каком смысле она?
— В самом прямом. Не сомневаюсь, что это девочка.
Мик ощутил еще толчок, и в это самое мгновение рука Фэйт ласково взъерошила ему волосы.
— Мик! — дрожащим голосом прошептала она.
— Гм?
— Я тебе так благодарна. Мне так не хватало человека, который разделил бы со мной мою радость…
Мик поднялся, и ее рука соскользнула с головы на его обнаженное плечо.
— Фэйт, — начал он и замолк, не зная, что и сказать. Она была слишком близко от него — непозволительно близко для человека, выбор которого — уединение, и ее белые нежные пальцы мерцали на смуглой коже его плеча.
— Мик, — срывающимся от волнения голосом вымолвила Фэйт. — Мик… У меня такое странное чувство… — Она вся дрожала, ноги ее подкашивались.
В ту же минуту он обвил ее своими сильными руками.
— Что случилось? — хрипло прошептал он. — Тебе дурно?
Но в ту же секунду Мик понял, что ее слабость и дрожь не имеют никакого отношения к здоровью. Как зачарованная, Фэйт смотрела на свою руку, медленно двигающуюся вдоль его обнаженного плеча.
— Ты такой горячий, — дрожа, пробормотала она. — И такой красивый… Я…
Да он и сам чувствовал себя не менее зачарованным — этой теплой, шелковистой кожей женщины, ее спутанными прядями волос, похожими на блики лунного света на воде, этим нежным благоуханием, исходящим от ее тела.
Закрыв глаза перед столь зримым и осязаемым искушением, Мик безуспешно пытался взять себя в руки: обычно это удавалось ему так легко, что приятели за глаза называли его «роботом».
Ее маленькая, нежная ручка по-прежнему неуверенно гладила его по обнаженному плечу. Мик разомкнул веки и, помедлив, прошептал:
— Погляди на меня, Фэйт.
Зрачки ее расширились, губы приоткрылись, щеки разрумянились от возбуждения. Эта женщина сама не понимала, что с ней творится! Как с ней такое вообще могло случиться?
— Мик! — слабо выдохнула она.
Он бы давно мог послать ко всем чертям самообладание и контроль над собой, но какая-то часть его сознания продолжала напряженно работать, делать заключения. И именно сейчас до Мика дошло, что Фрэнк наверняка унижал жену и в интимной сфере, добиваясь сексуального удовлетворения для себя и в то же время полностью игнорируя ее чувства. Сейчас на Фэйт впервые в жизни нахлынули чувства, которые, за недостатком опыта, она не сумела бы и объяснить, и если он, следуя здравому смыслу и инстинкту самосохранения, отодвинется от нее, для женщины это будет очередным ударом по ее и без того растоптанной гордости, очередным подтверждением ее физической и психической неполноценности. И в результате? В результате, очень может быть, никогда уже больше она не даст волю своим чувствам, своему влечению к мужчине, и тогда Мик сможет считать, что довел до конца дело, столь успешно начатое Фрэнком.
