Чудовище в плену красавицы - страница 12
— Положи на стол, откуда взяла! — скомандовал Адам.
Выполнив приказание, Белль отскочила от стола, словно своей близостью боялась нанести снимку вред. Эта вещь была ему явно очень дорога. Белль почувствовала себя разбитой, как стекло у нее под ногами.
— Я не знала… — пролепетала она.
— Ты довольна? Узнала, наконец, о моей потере? А это, — сказал он, показав на свою щеку в рытвинах, — это просто символ. Воплощение моей угнетенной души. Я даже рад, что не остался таким, как на фотографии. Гораздо гармоничнее, когда человек разрушен и внутри, и снаружи, не правда ли?
— Ты был женат, — вырвалось у нее. Ну и глупость же она сморозила.
— Да… — протянул он. — Тебе и правда стоило разузнать обо мне побольше, прежде чем сюда заявиться.
— Просто я не…
— Именно поэтому я не пускаю в свою страну папарацци и не терплю их. По-твоему, я должен привечать этих мерзавцев? После всего, что они со мной сделали? — раздраженно проговорил он. — После того, как они забрали у меня жену? — Он схватил из серванта фужер. — После того, как они забрали у меня сына? — Он швырнул фужером в стену, и тот разлетелся на мелкие части. Горка разбитого стекла увеличилась, и никто ее оттуда не уберет.
Теперь Белль все поняла. Эта комната была эпицентром страданий, когда переживания захлестывали его, и он крушил все подряд.
— Адам… — обратилась к нему Белль.
— Убирайся. И никогда больше сюда не приходи.
— Извини.
— Зачем мне твои извинения? Решила, что я добиваюсь твоей жалости? Людей не возвращают из мира мертвых, так что не сотрясай воздух понапрасну. Ничего уже не исправить. Ничего! — Адам схватил еще один фужер и запустил им в стену.
От грохота Белль подпрыгнула на месте.
Он буквально подпрыгнул к ней и больно схватил за руку.
— Убирайся, пока я не сделал то, о чем мы оба пожалеем.
Затем он освободил ее, и девушка попятилась, массируя запястье. Ей почему-то стало ужасно тоскливо. Конечно, Адам напугал ее, и ей хотелось поскорее убежать в свою комнату.
Но было видно, что он страдал, и его раны оказались гораздо глубже, чем она думала.
Без раздумий она взяла и протянула ему ладонь. Он шарахнулся, как подбитый зверь.
— Убирайся, — повторил он надломленным голосом.
На этот раз она повиновалась.
Ужинать Адам собирался у себя. Это случалось крайне редко, ведь никому из персонала, даже домоправительнице, не позволялось заходить в восточное крыло, которое он некогда делил с Иантой.
Такими темпами Белль будет решать, чем ему заниматься в собственном доме. Внешний мир был закрыт для него достаточно долго, но он не позволит собственному замку закрыться от него.
Адам думал, что Белль не захочет с ним ужинать, поэтому крайне удивился, увидев ее в столовой на вчерашнем месте.
После поцелуя в библиотеке и сцены в кабинете Ианты он думал, что она закроется в своей комнате. Но не тут-то было.
— Надеюсь, сегодня подадут пирог, — вместо приветствия, сказала она.
— Сделай заказ, и Афина лично проследит за исполнением, — ответил он, садясь рядом.
Белль неподвижно сидела, уставившись в пустую тарелку, пока не принесли курицу с овощами. Какое-то время они ели в тишине, которую нарушал лишь скрежет серебряных приборов. Потом она тяжело вздохнула.
— Собираешься что-то сказать? — спросил он, невольно прочитав ее мысли.
— Знаю, ты не хочешь, чтобы я об этом говорила, но мне тяжело держать все в себе.
— Да ну? У других почему-то получается. Может, секрет в самодисциплине? Ладно, выкладывай, что у тебя там.
— Я не хочу слушать лекции о самодисциплине, Адам.
То, что она обратилась к нему по имени уже второй раз, оказалось для него ударом под дых. Когда последний раз к нему обращались по имени?
В основном он слышал «господин» или «ваше величество». Никто не называл его Адамом, кроме друзей, и то по телефону.
— У меня вообще-то есть титул, — неуверенно произнес он.
— Хорошо, буду использовать его.
— Да нет, не надо. Тебе предстоит сыграть роль моей возлюбленной, так что ты должна быть со мной немного фамильярна.
— Я хотела извиниться, Адам. Теперь я понимаю, почему ты лишил моего отца свободы, почему деятельность папарацци запрещена на острове, почему ты не проявил терпимости… Ведь ты потерял в аварии жену.
— Я ее не терял, — проскрежетал он. — Она умерла. Когда ты кого-то теряешь, его можно найти. Ианта не потерялась. Я никогда не найду ее под диванной подушкой в один прекрасный день.
Белль покачала головой, и по ее щеке скатилась слезинка, которую она тут же смахнула. Адам был поражен. Какую-то девчонку растрогала его боль?
— Да, это звучит ужасно, — сказала она, закусив губу. — То, что твоя жена мертва. Представить себе не могу, каково это… И она же была…
— На восьмом месяце, — закончил он. — Наш сын тоже умер.
Ее тонкие пальцы сжались в кулак.
— Лучше бы я узнала об этом лично от тебя.
— Почему? — Адам откинулся на спинку кресла. — После этого я бы перестал быть чудовищем? Или ты перестала быть пленницей? Увы, нет.
— Я бы тебя поняла! Хотя бы немножко.
— Ну и что бы ты поняла? — сухо произнес он, но в груди у него все сжалось.
Белль хотела его понять. И вдруг она сможет…
— Мужчина на фото… Он не был чудовищем.
— Он был самым знаменитым принцем в Европе, — фыркнул Адам. — Прославленный своими взглядами и нравом. Теперь он мне чужой.
Адам с трудом вспоминал того человека, да ему и не хотелось вспоминать.
Иногда по вечерам он бродил по залам дворца, бесконечно прокручивая в памяти тот страшный день, и все заканчивалось пьяными выходками в той комнате. Все заканчивалось разбитыми вещами. Разбитыми, как его жизнь.
