Чудовище в плену красавицы - страница 13

— Он часть тебя, Адам, — прошептала Белль.

— Нет. — Адам покачал головой. — Он мертв, как и все вокруг.

— Ты тоскуешь, — мягко сказала она. — Но по-прежнему дышишь. — Сталь ее голубых глаз противоречила ее нежному голосу.

— А ты кого-нибудь теряла?

— Я могу потерять отца. Мать для меня не существует в принципе. Духовная потеря, если можно так выразиться. В чем-то она гораздо хуже. Если папа умрет, это не значит, что он решил меня оставить. А вот мать… Мать меня не хотела. И это совсем другая боль.

— У тебя на руках никто не умирал. Что ты можешь знать о моей боли…

Белль откашлялась:

— Ты прав. Я не знаю.

Протянув к нему руку, она вложила свои длинные пальчики в его ладонь. Ее кожа оказалась такой горячей! А в его душе застыла вечная мерзлота.

Белль решила отстраниться, но он накрыл ее ладонь другой рукой. Ему не хотелось прерывать контакт. Его тело напряглось, и по венам потекло жидкое пламя, растапливая лед.

Белль облизнула нижнюю губу, которая стала блестящей и соблазнительной. Он все не мог забыть их поцелуй. Как он исследовал ее рот, пробовал ее на вкус. В этом было что-то магическое. Чего он очень давно не испытывал. Касаться другого человека, нуждаться в нем. По крайней мере, физически. К этому Адам был уже готов.

Он слишком долго сидел дома один и не делал ничего, чтобы удовлетворить возрастающее желание. Ему хотелось прикосновений, хотелось женщину. Полностью игнорируя свою страсть, он убедил себя в том, что вообще не способен ее испытывать.

— Но я хотя бы попыталась понять тебя, — пробормотала Белль.

Он взял ее за подбородок и посмотрел ей прямо в глаза. Она была прекрасна, как цветок. Прекрасна, о чем говорило и ее имя. В ней были искренность и благонравие. Она даже особенно не красилась, хотя персонал мог доставить ей любую косметику.

У нее были розовые губы и румяные щеки. Как лепестки роз на свежевыпавшем снегу. Ему хотелось собрать их и присвоить себе.

Когда-то Адам коллекционировал красивые вещи. Наслаждался ими. Но его потребность в Белль имела другой характер. Ему нестерпимо хотелось обладать ею.

Он вдруг осознал, что не хочет выводить ее в свет и выставлять на всеобщее обозрение. С гораздо большей охотой он бы уединился с ней во тьме и дал волю открывшейся в нем страсти, бездонной и бесконечной. Возможно ли было ее удовлетворить?

Проведи он пару часов в темноте наедине с Белль, он бы нашел ответ.

Адам нагнулся, Белль что-то пропищала в знак протеста, но уверенный поцелуй остановил ее. Если это и был протест — на поцелуе он никак не отразился. Девушка не отстранилась. Напротив, она прильнула к нему и еле слышно ахнула.

Он по-прежнему держал ее за подбородок, и его язык скользил по ее сомкнутым губам, пока те не раскрылись.

Когда он прервался, чтобы перевести дыхание, она задрожала, и ее щеки заалели.

— У меня ведь есть парень, — хрипло произнесла она. — А я у тебя в плену.

— Да, это проблема, — медленно проговорил он. — Для тебя. Но не понимаю, почему меня должны смущать оба этих факта?

— Они тебя и не смущают…

— Я могу сделать твое пребывание здесь более приятным для нас обоих.

Белль покачала головой, отпрянув и высвободив руку.

— Мы вообще-то собирались поужинать.

На лицо ей упала прядь волос, но она ее не убрала. Адам внимательно посмотрел на нежный изгиб ее шеи, упрямый подбородок, небольшую горбинку на носу. Больше за ужином он не проронил ни слова. Его пленница начала брать над ним верх.

Длительное воздержание плохо сказывается на мужчинах, а в своем горе Адам разрешил себе забыть о физических потребностях.

— А что тебе нравится? — вдруг выпалил он.

Она удивленно заморгала:

— О чем ты?

— Чтобы идеально сыграть роль, мы должны выглядеть сплоченными. — Интересно, когда это он решил воплотить такую тактику? Наверное, когда впервые коснулся шелковистой кожи Белль. — Нам ведь могут не поверить. Отсутствие искры… Думаю, это наименьшая из наших проблем. Ты была бы рада, если бы моя авария окончилась полной катастрофой, у тебя на лице написано.

Белль поерзала в кресле.

— Поразительно! По-твоему, я должна вести себя легко и непринужденно? Да, я перед тобой виновата…

— Тебе не понравился поцелуй, потому что ты испытываешь ко мне жалость, — буркнул он. Хотя понимал, что она не из-за жалости таяла от его прикосновений.

Но вспомнит ли он, как распознать возбуждение?

— Не лучшая тема для обсуждения.

— Просто тебе стыдно. — Он смерил ее долгим взглядом. — Ты стыдишься моего лица?

— Нет, — чересчур поспешно ответила Белль. — Просто я… Казалось бы, это я должна на тебя злиться. У меня ведь есть парень. Он очень милый, он мне нравится. Ты спрашивал, что мне нравится? Мне нравится Тони.

— Твои щеки не розовеют, когда ты говоришь о нем. Они розовеют, когда ты смотришь на меня. Когда я тебя целую.

— Я краснею, когда выхожу из себя, — заявила она, вздернув упрямый подбородок. — Вот и все.

— Дело не только в гневе, Белль, хотя и он присутствует. Скорее, ты злишься сама на себя. Потому что хочешь меня. — По его телу пробежала сладострастная волна. Он через силу выдавил самоуверенную фразу. А ведь раньше не сомневался в своем успехе у женской аудитории.

— Нет, — прошептала она. — Я люблю Тони. И я люблю книги. Я не люблю зловещих принцев-затворников.

— Ну конечно нет! — иронично воскликнул Адам. — Конечно, я не нравлюсь тебе ни капли. Ты просто меня жалеешь. И по-моему, ты бы с удовольствием выразила свою жалость несколько иным способом.