Джамбул Джабаев - страница 119
417
Kantoromcz Е. Н. The King’s Two Bodies. P. 9.
418
Agamben G. Homo sacer. Il potere sovrano e la nuda vita. Torino, 1995. P. 102–115.
419
Kantorowicz E. H. The King’s Two Bodies. P. 425. См. также: Giesey R. E. The Royal Funeral Ceremony in Renaissance France. Geneve, 1960.
420
Канторович определяет свое исследование как «попытку понять и по возможности продемонстрировать, каким образом в позднем Средневековье начали развиваться определенные аксиомы политической теологии, остававшиеся mutatis mutandis действующими вплоть до 20-го столетия» (Kantorowicz Е. Н. The King’s Two Bodies. P. viii).
421
Дальнейшие исследования о двойственной природе власти относительно ее телесного измерения показали продуктивность концепции Канторовича как модели мышления и доказали ее исторически. См., например, о двойственной природе тела короля и о его статусе как homo sacer во время Французской революции: Balke F. Wie man einen König tötet oder: Majesty in Misery // Deutsche Vierteljahrschrift für Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte. 2001. Bd. 75. Heft 4. S. 657–679. О роли телесности и власти во времена Французской революции см.: Outram D. The Body and the French Revolution. Sex, Class and Political Culture. New Haven; London, 1989.
422
Žižek S. Die Grimassen des Realen. Jacques Lacan oder die Monstrosität des Aktes. Köln, 1993. S. 126.
423
Ibid. S. 130.
424
Chemiavsky M. Tsar and People. Studies in Russian Myths. New York, 1969. P. 29.
425
Ibid. P. 72–100. По мнению P. Уортмана, это объясняет трудности при попытке основать право наследования трона прежде всего в XVIII веке; эту проблему смог решить лишь Николай I, «когда император мифологизировал императорскую семью как нравственную эмблему империи» (Уортман Р. С. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии от Петра Великого до смерти Николая I. М., 2002. С. 529).
426
Weber М. Wirtschaft und Gesellschaft. Grundriss der verstehenden Soziologie. Tübingen, 1990. S. 140–142.
427
Lefort С. The Political Forms of Modem Society. Cambridge, 1986. P. 292–306.
428
Klinger C. Corpus Christi, Lenins Leiche und der Geist des Novalis, oder: die Sichtbarkeit des Staates. Über die ästhetische Repräsentationsprobleme demokratischer Gesellschaften // Quel Corps? Eine Frage der Repräsentation / Hrsg. H. Belting. München, 2002. S. 217–232. В этой связи автор указывает на решающее отличие между демократическими и тоталитарными системами: «Важнейшим отличием нетоталитарных форм современной репрезентации и их тоталитарных промахов является то, что современное общество не может сделать наглядным свое единство и поэтому указывает в символах и ритуалах на пустое место, в то время как в тоталитарных системах подчеркивается телесность и физическое присутствие властвующих. При этом безвозвратно теряется метафизическая база» (S. 228–229).
429
Luzzatto S. Il corpo del duce. Un cadavere tra immaginazione, storia e memoria. Torino, 1998.
430
О роли телесности в мифологии Муссолини см.: Falasca-Zamponi S. Fascist Spectacle. The Aesthetics of Power in Mussolini’s Italy. Berkeley, 1997. P. 42–88. О проблематизации преемственности Муссолини и связи его здоровья и судьбы Италии см.: Luzzatto S. Il corpo del duce. P. 23, 34.
431
Metcalf P., Huntington R. Celebration of Death. The Anthropology of Mortuary Ritual. Cambridge, 1991. P. 162–188.
432
Tumarkin N. Lenin Lives! P. 160–169. См. также: Ennker В. Die Anfange des Leninkults in der Sowjetunion. Köln; Weimar; Wien, 1997. S. 138–154.
433
Здесь очевидна аналогия с «мытарством» души между миром живых и потусторонним миром, длящимся по русской православной традиции 40 дней.
434
Добренко Е. Метафора власти. С. 89.
435
Песня о выполненной клятве // Джамбул. Избранное. М., 1949, С. 20.
436
Ленин и Сталин // Джамбул. Избранное. С. 14.
437
В мавзолее Ленина // Джамбул. Избранное. С. 17.
438
Песня о Москве // Джамбул. Песни и поэмы. С. 45.
439
Песня народу // Джамбул. Песни и поэмы. С. 47.
440
Под «превосходством» здесь понимается риторическое aemulatio в смысле «превышение» и одновременно «подражание». Aemulatio по-иному, чем imitatio, имплицирует нарушение иерархических отношений между копией и новым текстом, предполагая возможность превосходства нового над старым. Современный автор преодолевает свою эпигональную вторичность по отношению к старшему, при этом первичное всегда остается узнаваемым во вторичном в качестве основы сравнения (Lachmann R. Gedächtnis und Literatur. Intertextualitat in der russischen Moderne. Frankfurt am Main, 1990. S. 308).
441
О Сталине как о «властелине письма» см.: Murašov J. Fatale Dokumente. Totalitarismus und Schrift bei Solženicyn, Kiš und Sorokin // Schreibheft. Zeitschrift für Literatur. 1995. Nr. 46. S. 86.
442
Великий сталинский закон // Джамбул. Избранное. С. 21–23.
443
Nicolosi R. Die Petersburg-Panegyrik. Russische Stadtliteraturim 18. Jahrhundert. Frankfurt am Main, 2002. S. 24.
444
Примечательно, что советская критика того времени рассматривала поэзию Джамбула, напротив, как антипанегирик. В статье «Джамбул и его поэзия» А. Владин противопоставляет «песни» Джамбула «одам» акына Кулмамбета. Поэтическое соревнование двух акынов, являющееся важным событием мистифицированной биографии Джамбула, Владин расценивает как столкновение формалистской, неправильной риторики преклонения и воодушевленной, близкой народу, истинной поэзии: «Кулмагамбет свое мастерское по форме выступление построил как оду баям, биям, волостным управителям и прочим захребетникам. Джамбул, ударив по струнам домбры, выступил с вдохновенной песней не как байский прихлебатель, а как представитель народа» (Владин А. Джамбул и его поэзия (к 75-летию творческой деятельности) // Новый мир. 1938. № 5. С. 247).
