Сладкое зло - страница 41
— А какое место твое любимое?
— Трудно сказать — ни к одному из мест я не был особенно привязан. Должно быть, любимое… здесь.
От неожиданности кусок яблока чуть не застрял у меня в горле. Каидан с непроницаемым видом глядел на дорогу, губы были плотно сжаты. Он всерьез или дразнится? Дожевав и проглотив злосчастный кусок, я спросила:
— Здесь, в Техасском выступе?
— Нет. — Каидан, казалось, тщательно обдумывал каждое слово. — Я имею в виду — здесь, в этой машине. С тобой.
Покрывшись мурашками, я отвела взгляд и пристально уставилась вперед. Рука с яблоком упала на колени.
Он прокашлялся и попробовал объяснить:
— Я никогда ни с кем так не разговаривал. Ни с одной из девушек, с которыми знакомился после того, как начал работать, ни даже с теми, кого я зову друзьями, — их всего четверо. У тебя есть Патти, и тот твой друг тоже. То есть ты вроде бы меня утешаешь. Ты… ты добрая.
Он снова прокашлялся.
О Господи! Похоже, настал момент откровенности. Важно его не загубить. Я продолжила, соблюдая осторожность:
— А ты помогаешь мне, и ты тоже добрый. Джею я на самом деле никогда ничего не рассказывала, он понятия не имеет. Ты единственный, с кем я обо всем этом разговаривала, — кроме Патти, но ей мало что известно. От монахини в монастыре, где я родилась, она узнала только самые основные вещи.
— Ты родилась в монастыре, — констатировал Каидан.
— Да.
— Естественно.
— Пока я росла, мы с Патти не обсуждали ни происходившие со мной изменения, ни вещи, которые я могла делать. И мне очень даже понятно, что такое одиночество.
— Все равно, ее любовь к тебе…
В этом и была суть.
Я росла с любовью, и только с ней. Каидану давали и знания о том, кто он, и все материальные блага, какие есть на свете, но он рос без любви.
— А все те девушки, с которыми ты встречался? — Я подбиралась к главному. — Среди них наверняка были такие, которые любили тебя, а возможно, и такие, которых ты бы тоже мог полюбить?
— Ни одна из них меня не любила. Чтобы кого-нибудь любить, надо его знать. А они меня желали и стремились получить в собственность. Это в природе вожделения.
То, о чем говорил Каидан, было мне знакомо по собственному опыту. Я внутренне сжалась от чувства вины, испугалась, что он это заметит, и тут в моей памяти всплыло лицо Джейми Мур. Она полюбила бы Каидана, будь у нее шанс. Хоть я и избегала о ней думать, желание задать вопрос оказалось сильнее.
— В нашей школе есть девочка, с которой у тебя случился роман в прошлом году, по-моему, сразу как вы сюда переехали. Она была очень добрая. Джейми Мур, помнишь ее?
Он кивнул, соглашаясь, но не сводил глаз с дороги. Я не стала продолжать, решив, что хватит уже испытывать судьбу, тем более что тема сама по себе нервная.
— Смотри, в чем здесь дело, — сказал Каидан. — Все они с самого начала знают, что я не заинтересован в длительных отношениях. Я им никогда не лгу, мне это не нужно. Правда бьет больнее лжи. Джейми думала, что сможет меня изменить. Нелепая мысль.
Казалось, он старается меня убедить, что совершенно ожесточился. Но я не поверила. В его непробиваемой броне мне виделись трещинки, через которые проглядывало что-то уязвимое. Попробую туда.
— А ты никогда их не жалел? Тебе не было грустно из-за того, что они страдают? — и прежде, чем он начал отвечать, добавила: — Пожалуйста, не принимай это как упрек. Я просто стараюсь тебя понять.
Он стиснул руль так, что побелели костяшки пальцев.
— Гм. А что если я отвечу «нет»? Что если во мне нет сострадания к тем, кому я причинил боль? Или нет, даже лучше — к тем, кто позволил мне причинить им боль, даже искал этой боли?
Я сосредоточенно смотрела на свою руку с недогрызенным яблоком, покоившуюся на коленях. Яблоко начинало темнеть.
— Тогда я буду тебя жалеть.
— А почему?
— Потому что грустно так жить, и… ты мне небезразличен.
— Не говори так. — Он сказал это с раздражением, почти зло. — Нельзя тебе произносить такое слово — небезразличен. Ты же меня едва знаешь.
— А ты едва знаешь меня, но вот мы здесь. Именно ты предложил мне поездку. Ответил на тьму вопросов. Ни к чему меня не принуждал и не выдал своему отцу. Я рада, что нахожусь здесь с тобой.
Ну, вот я и призналась. На мгновение наши глаза встретились, потом Каидан вернулся к дороге, но руль держал уже более спокойно. Мое сердцебиение тоже успокоилось.
— Мои свидания с девушками, — начал он, — обычно однократные. — Время от времени я встречаюсь с кем-нибудь два, максимум три раза. Но стараюсь не думать о них как о личностях. Это чисто физическая вещь. Никогда не обещаю позвонить. И даже свой номер никому не даю — они его узнают через третьи руки. Приходят на концерты нашей группы или на вечеринки, где я бываю, приносят подарки — уверен, ты можешь себе это представить.
Хотелось бы мне не представлять.
— Но когда я в третий раз увидел Джейми, она сделала мне подарок, какого я ни от кого не получал, — диск с ее собственной, явно очень хорошо продуманной подборкой музыки. В каждой песне, по ее словам, было убойное соло ударных или уникальный барабанный рифф. Отличная коллекция. Три недели мы встречались чуть не каждый день. Но потом Джейми сказала, что любит меня. Надо было с ней порвать, а для этого — сделать так, чтобы она меня возненавидела. И в один прекрасный день я нарочно забыл на репетиции телефон с ее фотографией — она сама ее сделала и отправила мне.
Каидан с вызовом глянул на меня и тут же перевел глаза обратно на дорогу. Наверное, мне было необходимо выслушать этот рассказ, но от него у меня внутри будто завязался тугой узел.
