Сладкое зло - страница 58

И однажды, семнадцать лет назад, я отправился в городок неподалеку отсюда, под названием Хемет, навестить одного из своих дилеров. Вошел к нему в дом… Я никогда не забуду это мгновение. Дьявол, до чего же она была хороша собой! Я увидел ее, когда она склонилась над лежащей на матрасе в углу без сознания женщиной. Та свернулась калачиком и казалась очень маленькой — сперва я даже подумал, что это ребенок. Ты такая же пигалица.

Он крепче сжал мои ладони и перевел глаза на область солнечного сплетения — туда, откуда появляется аура, — и спросил:

— У тебя ведь есть сильная тяга к наркотикам, да?

Я кивнула, и он печально покачал головой.

— Вижу. Это двойное проклятие: ты унаследовала его и от меня, и через материнские гены. Тебе, должно быть, туго приходится.

— Я привыкла. Тело может испытывать влечение, но разум лучше знает, как поступить.

— Хорошо. Рад это слышать.

— Спасибо, — я стиснула его пальцы. — Прошу тебя, рассказывай дальше.

— Здесь начинается лучшая часть этой истории. Марианта что-то шептала этой женщине, словно мать ребенку, у которого жар. Я взял беднягу на руки и вынес из дома — никто там даже внимания на это не обратил. Никто, — он хмыкнул, — кроме ее ангела-хранителя, кроме моей Марианты. Она видела, что я такое, но не сразу поняла, кто я. И совершенно охре… то есть стала драться, как бешеная, — отбивала свою подопечную. А потом узнала меня.

Последние слова он произнес с таким обожанием в голосе, что у нас обоих одновременно навернулись слезы. Мы поглядели друг на друга, рассмеялись, вытерли глаза и снова соединили руки.

— Мы с Мариантой отвезли женщину в местную гостиницу, привели ее там в порядок. Она целые сутки не приходила в себя, а когда вернулась в сознание, стало понятно, что дело зашло слишком далеко: тело погублено непоправимо, душа в нем едва держится. И мы оба знали, что если женщина умрет, Марианта должна будет проводить ее душу в загробный мир, а после этого уже не сможет снова попасть на землю. Значит, мы никогда больше не увидимся. И Марианта, готовая на всё, лишь бы этого не случилось, сделала вещь, которую ни один ангел света не делал с ветхозаветных времен. Она вошла в это тело.

Я стиснула его руки, ловя каждое слово.

— Человеческая душа ушла без борьбы, даже не попытавшись сопротивляться. Почти три дня мы потратили на то, чтобы вывести из организма все яды и излечить тело. Марианта далеко не сразу научилась обращаться с телом — ведь она впервые обрела физическую форму. Тяжело было смотреть на ее мучения. Мне приходилось заставлять ее есть и пить, она отбивалась, но в конце концов освоила все, что необходимо. А когда ее сознание стало ясным и мы вновь оказались вместе, это было так же, как всегда, только по-другому. К взаимному тяготению душ добавилось физическое влечение между мужчиной и женщиной, и… ну, вот так и вышло, что ты появилась на свет.

Я вспыхнула, а он смущенно потупился.

— Нельзя было этого допускать. Не так чтобы я не был рад, что ты есть, что ты пришла ко мне, — рад, конечно. Но все предыдущие годы, ходя в человеческом обличье, я соблюдал осторожность и не заводил собственных детей. Мне казалось, что это неправильно.

Я мысленно его поблагодарила.

— Она с самого первого момента знала, что ты с ней. И мы были счастливы, и дорожили каждым мгновением вместе, понимая, как мало времени нам отпущено. Я только однажды оставил ее ненадолго, чтобы представить отчет Азаилу, адскому вестнику. В Преисподней не должны были узнать о вас двоих. От других ангелов-хранителей Марианта слышала о последнем исполине ангельского происхождения. И мы, не зная, к кому еще обратиться…

— Постой, что ты имеешь в виду? Какой исполин ангельского происхождения?

— Эта самая монашка. Она потомок ангела света, может быть, ангела-хранителя. Я в точности не знаю.

Мне захотелось выяснить, как ей удалось ускользнуть от внимания повелителей и легионеров, но спросив отца, я неизбежно раскрыла бы свой источник информации о демонах. А сообщение о знакомстве с Каиданом, как я догадывалась, не привело бы его в восторг.

— Мы прибыли в монастырь как раз вовремя, — продолжал отец. — Ты родилась раньше срока. Помнишь тот день?

— Да. — Я сжала губы, виня себя за подозрения на его счет, которыми терзалась все эти годы. Он стиснул мои руки и притянул к себе. Я подняла на него глаза и увидела открытое, полное любви лицо.

— Хочу, чтобы ты это знала, малышка. После ухода Марианты я ни единой души не ввел во грех.

Его взгляд, устремленный прямо в мои глаза, умолял ему поверить.

— Ни единой? — прошептала я. — За все время, что ты сидишь в тюрьме?

— Уже шестнадцать лет я отправляю Люциферу ложные отчеты. Знаю, это не скомпенсирует вред, который я успел принести, но мне надо было продержаться на земле достаточно долго, чтобы увидеть тебя и рассказать тебе твою собственную историю. Забавно — теперь, когда мы встретились, у меня появилось желание остаться здесь еще на какое-то время.

На мою улыбку отец ответил таким же взглядом, как Патти, когда она сообщила мне о моем происхождении. Он был благодарен, что я не сержусь, и мое сердце раскрылось ему навстречу. Я стиснула его большие ладони.

— Папа!

Мы оба подскочили — настолько необычно прозвучало это слово в нашем диалоге.

— Ты не знаешь, что должна сказать мне сестра Рут?

— Что ты имеешь в виду?

— Сестра Рут говорила Патти, что есть вещи, которые она должна мне сообщить, но может это сделать только лично.