Сладкое зло - страница 63

Мое тело одолевало разум, и силы были неравны. Я не могла думать — только чувствовать его запах, вкус, видеть его, слышать и осязать.

Надоедливый шепот из глубины сознания повторился, но теперь к нему добавилось и кое-что еще, что до сих пор мне удавалось удерживать на самом дне сознания. Демоническое сомнение.

Мы обречены с рождения. Зачем же мне тогда соблюдать правила, которые все равно ко мне не относятся? Почему бы не взять от жизни все, что можно, за отпущенное мне время? Фарзуф с его требованиями здесь совершенно ни при чем, а что действительно важно — так это то, чем мы с Каиданом стали друг для друга.

— Нет, Кай, — ответила я, выгибая спину навстречу его горячим пальцам. — Не останавливайся.

Его лицо снова приблизилось к моему, наши губы соединились и двигались согласно и неистово. Я отпустила его волосы и провела ладонями по его твердой груди, потом к рельефному прессу, обвила руками талию, пробежалась вверх по спине и крепко притянула его к себе. Невозможно было поверить, что это происходит. В крови бурлили волнение и страх.

И тут… все кончилось.

Он пробормотал что-то, что я не расслышала, и покачал головой. Я снова привлекла его к себе, но он поймал у себя за спиной мои руки за запястья, перенес вперед и стал удерживать их между нами. Тогда я попробовала прижаться к нему бедрами — и натолкнулась на сопротивление. Что происходит?

— Мы не можем, — еле слышно прошептал он.

— Кай? — Он оттаскивал себя от меня, и это была почти непереносимая мука.

В последней отчаянной попытке стать снова ближе я дотронулась до него рукой, но он словно окаменел.

— Дьявол! Энн, пожалуйста! Не. Шевелись.

Я лежала неподвижно, тяжело дыша и глядя в темно-голубые глаза Каидана, пока он не оторвал взгляд и не перекатился к краю кровати.

Потом он поднялся, отошел — чудовищно далеко, — застонал, запустил обе руки в свою шевелюру, сжал в кулаки и стал ходить по комнате, дергая себя за волосы то в одну, то в другую сторону. Кроваво-красный значок у него на груди бился так же тяжело, как мое сердце.

Я села в кровати, вдруг осознав, что кожа у меня разгоряченная, а воздух в номере прохладный. Схватила подушку, крепко обняла ее и прижала к груди. Каждый квадратный дюйм моей кожи, которого коснулись его губы, пылал как огонь.

Меня словно вымели, и жар превратился в лед. Говорить, что он не станет моим парнем, — это еще куда ни шло. Но такое?

— Ты меня не хочешь.

Не стоило мне говорить таких жалких слов. Он опять застонал, на этот раз громче, присел на корточки на полу и уперся закрытыми веками в крепко сжатые кулаки. Ему явно было очень больно. Хотелось дотронуться до него, но я знала, что делать этого нельзя.

— Не смей. — Его голос звучал хрипло. — За всю жизнь мне ничто не давалось труднее.

Он снова поднялся во весь рост и показался мне невероятно огромным.

Я прошептала:

— Не понимаю.

— Ты не сделала ничего плохого, поняла? — В его голосе звучали нотки отчаяния. — И пусть тебе даже на миг не приходит в голову, что я тебя не хочу.

Тут у него из горла вместо слов вырвался рык, и он прижал кулаки костяшками ко лбу. Потом заговорил снова:

— Это не должно быть так.

— Как — так?

— Без обещания. В гостиничном номере.

— Так пообещай.

Его лицо напряглось, он сокрушенно развел руками и заорал:

— Не могу! И не отберу у тебя девственность. Отобрал бы — ты бы жалела.

Он отвернулся и прислонился лбом к стене. Затем, все еще задыхаясь, сполз вниз, повернулся, сел на пол, уперев локти в колени, и закрыл лицо ладонями.

До меня стал постепенно доходить смысл случившегося. Мы так сблизились, а Каидан отказал себе. Ради меня. Он совершил первое в своей жизни самопожертвование. Ради меня. Он отверг своего отца — демона. Ради меня.

Куски целого с грохотом встали на места, и сквозь меня потоком хлынула бурлящая энергия. Господи! Я люблю его, и ничто ни на земле, ни в небесах, ни в преисподней меня не остановит!

В тот самый момент, когда я сделала это потрясающее открытие, Каидан поднял лицо и взглянул на меня. А моя эмоциональная защита была снята. Заметив, что Каидан смотрит, я быстро спрятала ауру, но опоздала — он увидел. Я затаила дыхание в ожидании его реакции. А он молча закрыл глаза и опустил голову на грудь. Вовсе не об этом я мечтала.

Я занялась своим чувством к Каидану, таким огромным, что мне трудно было его не то что спрятать, а даже просто вместить в себя. Теперь, осмыслив эмоцию, я поняла, какая она всеохватывающая. Закрыла глаза и спрятала ее, тщательно собрав все ошметки силы воли, какие во мне нашлись.

Я поднялась и, не отпуская подушку, быстро сходила за маечкой, которая валялась на телевизоре. Потом, отбросив подушку, натянула через голову маечку и застегнула шорты. Мне надо было уйти из номера — прогуляться, прочистить голову и позволить Каидану побыть наедине с собой.

Но тут зазвонил телефон. Вот так так!

Каидан не шевелился, поэтому я подошла к ночному столику, где лежала трубка, посмотрела на номер, с которого пришел звонок, и мое сердце пустилось вскачь. Непослушными от волнения пальцами я взяла трубку со столика и нажала зеленую кнопку.

— Алло?

— Мисс Уитт? Это сестра Эмили.

— Она проснулась?

— Мне очень жаль, дочь моя. Сестра Рут отошла к Господу.

Что? Мне стало дурно, и я тяжело осела на кровать. Глубокое чувство потери до краев заполнило мою душу.

— Нет, — прошептала я.