Мумия в меду - страница 27
Инопланетяне! Надо же! Рой-алкоголик в пузырящихся трениках или сером деловом костюме, мальчик, который не мальчик, а целый инженер связи, и живой труп в качестве капитана. Я вспомнила забинтованное страшилище в саркофаге и поморщилась. Да уж, мое непосредственное начальство выглядит все-таки получше.
То, что теперь Рашук знает мою тайну, ни хорошо и ни плохо. Это никак. Ну не пойдет же он меня в полицию сдавать? Или пойдет? Да даже если не полиция, если он Баринову словечко шепнет? От таких перспектив лоб мой покрылся испариной. Кто меня, дуру, за язык тянул? Черт! Я чуть не взвыла от догадки. Да Рашук меня и тянул. Он же меня внушением болтать заставил. Я же почувствовала холодок в запястьях, когда он предложил быть откровенной. Почувствовала, а внимания не обратила. Оказывается, зря. А теперь я в любой момент могу стать жертвой шантажа.
Стоп, паника! Мне тоже есть чем его шантажировать. Если я про инопланетян в полиции начну рассказывать, мне, конечно, никто не поверит. Но ведь есть еще спецслужбы. Неужели в нашей стране никто инопланетянами не занимается? Мне даже искать эти спецслужбы не придется. Я сегодня же заведу несколько фейковых аккаунтов на тематических форумах и настрочу там дюжину отложенных сообщений. Если со мной что-нибудь случится, они автоматически опубликуются, и уж тогда Рашуку придется гипнотизировать людей гораздо солиднее меня и в огромных количествах. Потому что если такие спецслужбы у нас есть, форумы они мониторят всенепременно.
Я даже повеселела слегка, тупик переставал быть безвыходным.
Ну и наконец у меня есть козырь. Улыбаясь во весь рот, я выдвинула из-за манжет чеканные браслеты. То, что они остались на мне, когда я их же с себя снимала, чтобы отдать Рашуку, я почувствовала. Подавила испуганно-удивленный возглас и перестала о них думать, чтобы не выдать себя собеседнику.
– Хорошенькие, – погладила я металл, – верненькие, славненькие.
Я воровато оглянулась, не смотрит ли кто. Такими темпами я в психушку угожу еще до эпохальных откровений в полиции.
Вагонный динамик зашипел, фыркнул:
– Уважаемые пассажиры! Помните о собственной безопасности. В связи с… сами знаете какими событиями просим вас в вечернее время не ходить поодиночке…
Текст был явно не заранее заготовленный, мне стало приятно, что машинист заботится о нас, припозднившихся доезжающих. И следователь мне о том же говорил, почти такими же словами.
– Девушка, а вы туфельку не теряли? – на противоположную скамью плюхнулся полноватый молодой человек.
Я встретила его улыбку злобным взглядом:
– Какую?
– Хрустальную, – он наклонился и быстро пожал мне руку. – Эдуард.
Ладошка Эдуарда была потной.
Я перевела взгляд за его пухлое плечико:
– Кнопку на стенной панели видишь? Красненькую такую?
Он обернулся взглянуть, я продолжала:
– Это пульт связи с машинистом. Я сейчас на нее нажму и сообщу, что ко мне неадекватный товарищ пристает. Как ты думаешь, Эдуард, на какой остановке в наш вагон войдет полицейский патруль, чтобы задержать подозреваемого в зверских убийствах?
Толстячок пересел и больше к моей обуви интереса не проявлял. Бормотнул в пространство:
– Таких уродин в базарный день пучками продают.
На обшарпанном перроне своей станции я очутилась все равно одна, протащила велосипед по бетонным ступеням, освещенным таким же одиноким, как я, фонарем. Хотелось быстрее домой, в душ и под одеяло. Пискнул таймер. Кажется, я пропустила сегодня несколько приемов таблеток. А, плевать. Перед смертью не надышишься. Перед смертью можно постараться доделать начатое. Это как раз важно. И значит, что даже на инопланетян я отвлекаться не буду. Пусть где-то в апартаментах и офисах «Пирамиды» проворачивают свои делишки странные охотники, моргает страшным глазом «организм в процессе регенерации», меняет костюмы рой, объедается шоколадом хамоватый Рашук. Меня все это не касается.
Я ехала по грунтовке, врубив передний фонарь. Дорога была знакомой до мелочей, но осторожность на случай, если днем кто-нибудь что-нибудь на ней оставил, была нелишней. Я огибала кусты шиповника, когда свет выхватил из темноты скрюченную человеческую фигуру. «Труп!» – первая страшная мысль заставила меня изо всех сил сжать рычажки тормоза. Фонарь потух, он работал только при движении. Я оставила велосипед и спустилась в неглубокий овраг. Как только глаза привыкли к отсутствию света, выяснилось, что луна нынче яркая. В смятой траве лежал дядя Витя, инопланетный рой, костюм его валялся рядом, а сам сумрачный гений был одет в майку-алкоголичку и сатиновые трусы. Такие еще носят?
Я опустилась на колени, прижала пальцы к его шее, пытаясь нащупать пульс. Сердцебиение было, а также был жар, градусов сорок, дядю Витю лихорадило. Я чертыхнулась, полезла в рюкзачок, достала мобильный. Надо вызывать «Скорую».
– Уберите устройство, барышня, – простонал рой, – очень вас прошу.
– Я могу чем-то помочь?
– Сущности, здесь сущности, – он всхлипнул, как девчонка, а я испуганно заозиралась, ожидая, что сейчас на меня из темноты гурьбой бросятся загадочные сущности. Бросился одинокий комар, я прихлопнула его ладонью.
– Насекомые, – грустно сказал дядя Витя. – Это очень плохо, они мешают трансформации.
Телефон, который я не успела спрятать, ожил мелодией ксилофона. Номер не определился.
– Слушаю!
– Тая-Таечка-Таисия, – проговорил мне в ухо Ра-Шу-и-Ки, – нехорошо маленьких обманывать.
– Я занята…
Черт! Рашук – единственный, наверное, кто может сейчас помочь. А мне раскрываться нельзя. Ведь если скажу, что я здесь с членом его экипажа, тем самым признаюсь, что память моя при мне. А если дядя Витя умрет? Виновата буду я. И дело даже не в неоказании помощи пострадавшему, а просто в человеческом милосердии. Что важнее, моя месть или чужая жизнь? Моя или чужая?
