Музы дождливого парка - страница 89

— Все,девочка, можешьотпускатьсвоего дружка.— Щеки коснуласьсухая, вся втрещинкахладонь Акима.— Вытащили мыего.

Вытащили!Ей хотелоськричать отрадости, хотелосьобнимать ицеловать ихвсех сразу:Арсения, Акимаи Грима, но силне было. Силхватило лишьна то, чтобынекрасиво, наколенках, подползтик Арсению, заглянутьв его серое отболи лицо.

— Дочего ж ты упрямая,Марта! — Левойрукой он пыталсяодновременногладить радостнопоскуливающегоГрима и придерживатьповрежденнуюправую. Он дажепробовал улыбаться,но получалосьу него не слишкомхорошо.

— Да,Марта, она такая— упрямая! —Рядом с нимиприсел на корточкиАким. — Совсемкак Наталья.А рука — этоничего, рукадо свадьбызаживет. Ты,парень, не горюй.И так вон в рубашкеродился. Думал,не успею уже,а ты гляди какойживучий...

— Да,вовремя вы. —Арсений смотрелна Акима внимательнои настороженно,так, словнознал о садовникекакую-то тайну.

— Невовремя, парень.Опоздал я нацелую жизнь...— В незабудково-синихглазах Акимавдруг блеснулислезы. — Еслибы раньше догадался,может, Натальябы до сих поржила. Но хотьвас, неразумных,от беды уберег.— Он болезненнопоморщился,прижал натруженнуюладонь к груди.— Мало времениу меня осталось,дети. Я хоть иневерующий,а умирать безисповеди нехочу. Вы ужпотерпите,выслушайтестарика...

Аким.Исповедь.

Какже он его ненавидел!Лютой ненавистьюненавидел,зубами готовбыл вцепитьсяв глотку и рвать,рвать... Он ненавиделСавву Стрельникова,но сне меньшей, ато ис большейсилой он любилНаталью. Радинее, ради счастьявидеть дочьи внучку Акимготов был навсе, даже нато, чтобы отказатьсяот мести.

Натальяприняла решениесама. Она всегдабыла смелойи решительной,гораздо болеерешительной,чем он. Итот грехона взяла насебя, не позволилаАкиму замаратьдушу убийством.

Оннашел ее наскамейке впарке, потерянную,отчаявшуюся,но все равнонепостижиморешительную.Ему не нужныбыли слова,чтобы понять,но он все равноспросил:

— Тысделала это,Наталья?

Онане нашла силответить, лишьмолча кивнулав ответ.

— Где?

— Впавильоне... Онее почти доделал...Аким, она едвали не живееменя! Ты веришь?

— Яверю. — Он верил,он как никтодругой знал,на что способенСавва Стрельников.— Как ты этосделала?

—Ядом.Я убила Саввуего же собственнымядом, Аким.

— Ачашка? Ты забралачашку?

— Нет.Я не могу тудавернуться.Теперь я убийца!Чем я лучшеего?

— Тылучше. — Замираяот недозволеннойнежности, Акимпогладил еепо волосам. —Иди в дом, Наталья.Я все улажу.

Онуладил. РадиНатальи онпошел бы дажена преступление,а тут такаямалость.

Саввалежал у ногстатуи, жалкийс перекошеннымот ужаса лицом.Что он увиделперед смертью?Какие демонывосстали изпреисподней,чтобы забратьего с собой?Этого не узнатьникогда, да инужно ли?!

Акимедва удержалсяот того, чтобыне пнуть поверженноговрага, остановилсяв самый последниймомент, испугался,что такой недостойнойместью уподобитсятому, кого ненавиделвсе эти годы.

Впавильоне былохолодно, казалось,даже статуимерзнут в этоммертвом морозномцарстве. Урания,еще незавершенная,но уже узнаваемая,смотрела наАкима с укором,точно злиласьиз-за того, чтотеперь ей никогдане наполнитьсяжизнью, не вдохнутьполной грудью,не сойти сосвоего постамента.

Акимподнял с поламолоток, взвесилв руке, всматриваясьв знакомыечерты. Ураниябыла божественнокрасива, едвали не красивееостальных муз.После смертиСаввы Стрельниковав красоте еебольше не былоугрозы, а у Акимане нашлось силуничтожитьтакое чудо...Достаточнопросто спрятатьстатую, убратьв такое место,где Натальяне увидит ееникогда. Онпотерял Наталью,но Урания останетсяс ним до скончаниядней.

Нишув основанииколонны Акимувидел, когдаубирал с полаосколки разбившейсячашки. Оттуда,из зияющегопровала, тянуломогильнымхолодом, а ещетам что-то было.

Шкатулкаиз почерневшегоот временидерева, полнаяудивительныхи непостижимыхвещей. Вещей,наполненныхжизнью и воспоминаниями.Шкатулка быладорога СаввеСтрельникову,дорога до такойстепени, чтоон хранил еев тайнике.

Перебираяна первый взглядсовершеннобесполезныепобрякушки,Аким почувствовалпостороннееприсутствие.Затылка коснулисьхолодные пальцы,в уши прокралсянеразборчивыйшепот.Онобернулсяс такой стремительностью,что закружиласьголова.Ничего необычного— мертвоецарствомертвыхмуз.Откуда же тогдаэто выстуживающеедушу ощущение,что статуинаблюдают заним из-подполу прикрытыхвек? Показалось!Это всеиз-заволнения,оттого,что исполнилось,наконец, то, очем мечталось.

Ондействовалс холоднойотстраненностьюзаправскогопреступника.Сначала уничтожилвсеследы пребыванияв павильонеНатальи, убралосколки,протер пол,прикатил впавильонсадовую тележку.И толькопотом подошелк ожидающейсвоего часаУрании. Пришлосьпопотеть,перекладываястатую на тележку,но у него всеполучилось.

Сошкатулкой тоженужно былочто-тоделать.Сначала Акимхотел ее сжечь,чтобы оборватьсамую последнююнить, связывавшуюСаввус этиммиром, но, ужеразжигая костерв дальнемуголкепарка, передумал.Пустьшкатулка остается.Есть в ней что-тонеразгаданное,непостижимое.Возможно,изучив ее содержимое,онкогда-нибудьсможетпонятьненавистногоСаввуСтрельникова.

Шкатулкатак и осталасьс ним. Не проходилодня,чтобыАким не доставалее, не рассматривалдопоследнейтрещинки, домалейшей складочкизнакомые побрякушки,до сих пор непонятые, неразгаданные.

Засвою преданностьон попросилу Натальи небывалого,просил и боялся,чтоона откажет.Натальиналюбовь давноотболела,облетелаосеннейлиствой, превратиласьв горстку пепла,