Фонтаны на горизонте - страница 175
Видимость уменьшалась. Сверху сыпался мокрый снег. Со всех сторон ухало море, и казалось, что нет никого и ничего больше на свете, кроме вот этого маленького суденышка с его тонкой металлической обшивкой.
Курилов и все свободные люди из команды сидели в кубрике. Уцепившись кто за что мог, моряки, как всегда в таких случаях, вспоминали, кому какие штормы приходилось переживать. Курилов слушал рассеянно. Удары волн о судно, грохот их над головой привели его к той же мысли, что была и у Волкова, — бросить китов. Но он еще не пришел к окончательному решению.
К Волкову поднялся Слива. Стараясь пересилить рев шторма, он кричал:
Швартовы ослабли! Можем китов потерять!
Буря словно намеревалась отобрать у китобоев их добычу. Волны подхватывали туши, били ими о борт, тянули от судна. Скрипели и терлись тросы. Волков понял, что спасти добычу невозможно. Он прокричал:
Руби тросы!
Слива, сделав вид, что согласен, исчез с мостика и скатился в кубрик. Быстрым взглядом окинул лица моряков. На них по-разному отражались чувства: одни хмурили брови и сжимали губы, другие, подняв головы кверху, вслушивались в рев бури, третьи непрерывно тянули папиросы. Курилов что-то сосредоточенно обдумывал. Один из матросов рассказывал какой-то анекдот.
—! Приходит однажды теща к зятю и видит...
Внимание, мальчики, я сейчас вас проинформирую, — обтирая ладонью мокрое лицо, проговорил Слива.
Все вопросительно посмотрели на него.
Капитан хочет китов бросать! Швартовы ослабли.
Правильно! — угрюмо, но твердо поддержал Курилов. — Нельзя рисковать судном!
Наш гарпунер сказки любит слушать в шторм, — обозлился Слива. — Китов можно спасти!
Да ну? — протянул кто-то.
Ну, сказал твой папа, увидев сына в мокрых пеленках, из этого парня вырастет моряк. — Слива нахлобучил на голову шапку. — Кто моряк, тот со мной наверх! Не дадим китам пропадать.
Слива побежал вверх по трапу. За ним ринулись китобои. Волков не стал останавливать команду. Привязавшись тросами, моряки, рискуя быть смытыми за борт или сорваться и оказаться между тушами и бортом, крепили швартовы. Вместе с ними был и Курилов.
Правильно, кореш! — кричал ему Слива.
Что-о? — не понял Курилов.
Сообщу в письме! — Слива чуть не захлебнулся от накрывшей их волны...
Так прошли сутки. На базе были в тревоге. По-прежнему не было связи с китобойцем.
Ольга сидела в своей каюте и думала о Леонтии. Где сейчас «Шторм», что с командой? К сердцу ее подступила такая боль, что Ольга не выдержала и отправилась к Горевой.
Как хорошо, что ты пришла, — встретила Нина подругу. Она взяла Ольгу за руку и усадила рядом с собой на диван. — Знаешь, о чем я сейчас думала? О том, что мы с тобой, да и все, кто теперь на флотилии, очень счастливые люди. И вот, когда я об этом думаю, у меня становится очень хорошо на душе и хочется как можно больше сделать, чтобы отблагодарить за это счастье. А ты? У тебя бывает такое? — Горева заглянула в глаза Ольги.
Счастье? Ну, конечно, счастье. Я раньше много мечтала о своей будущей жизни, о счастье. И вот я его нашла, счастье. Ты права. Тут я встретила Леонтия...
Ольга уткнулась лицом в плечо подруги и заплакала. Сквозь слезы она проговорила:
Где он? Где «Шторм»? Может быть, их уже и нет? А я про него заметку злую написала! — И она еще сильнее заплакала.
Горева, обняв подругу, гладила ее по волосам. Она хотела найти какие-то успокаивающие слова, но, представив себя на месте Ольги, только крепче прижимала ее к себе.
...Утро третьего дня встало тихое и солнечное. Еще проплывали в небе тучи, еще прорывался откуда-то холодный ветер и срывал с гребней волн брызги, но уже не штормило.
Недалеко от «Приморья» шли «Фронт» и «Труд».
Пошлем их на поиски «Шторма», — предложил Степанов капитан-директору.
Но едва китобойцы развернулись, как по базе пронесся радостный, подхваченный всеми возглас:
— Идет! «Шторм» идет! Ура-а-а! Вдали показался «Шторм». У бортов судна были киты.
3
Стоял солнечный осенний день. Дул холодный ветерок. Рабочие базы отдыхали. Побритые, приодетые, они сидели в заветренных местах и, покуривая, вели неторопливые разговоры, перебрасывались шутками.
Можура собрал в клубе базы командный состав флотилии» а также гарпунеров и бочкарей. За маленьким, покрытым кумачом столиком сидели Степанов и Старцев. Капитан-директор стоял у трибуны, заканчивая свой небольшой доклад.
Итак, товарищи, — говорил он, — второй промысловый год нашей флотилией завершен. Мы добыли по сто тринадцать китов на одно охотничье судно. Наши советские гарпунеры за один сезон догнали и перегнали иностранных гарпунеров!
Раздались аплодисменты. Журба сидел рядом с дядей Митей. Кок задорно подмигнул:
Они сотни лет, а мы за полгода. Как это? А? Здорово?
Черт побери вас всех!
Дайльтон побледнел от ярости. Голос у президента китобойной компании перехватывало.
Вот, полюбуйтесь, — прохрипел он. — Флотилия «Приморье» за сезон добыла триста тридцать девять китов. Триста тридцать девять! — повторил он. — При трех судах! А мои гарпунеры доказывают, что больше семидесяти китов на судно добыть невозможно. Бездельники! Снизить им оплату!
Дайльтон поднялся, нервно заходил по кабинету — долговязый, высохший. Гжеймс сидел в кресле и следил за движением своего шефа. Дайльтон подошел к нему, остановился и заложил руки в карманы:
Почему вы не сообщили мне раньше о том, что все наши усилия пошли впустую?
