Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая - страница 43
К счастью, Арме хватило ума поймать Мирана за шиворот и помочь его втащить. Он перевалил через перила с криком боли, поскольку его большой живот с разгона проехался по твердому дереву, но сумку с драгоценностями так и не выпустил.
Госпожа Удача покинула свое место на плечах Грина еще тогда, когда он принялся подталкивать яхту. Теперь она тихо мяукнула и отскочила, напуганная сотрясением палубы и грохотом колес припустившей вниз по склону яхты.
Грин подтянул кошку к себе, под защиту скрещенных рук, и приподнялся на локтях, чтобы хоть что-нибудь увидеть. Но все, что он увидел, было летящее в него копье. Оно вонзилось в палубу так близко, что ему почудилось, как острый наконечник рассекает его плоть. Но вот что Алану совершенно не почудилось, так это поднявшийся женский крик. Особенно отчетливо в этом хоре выделялся голос Армы; Грин подумал, что в нее попали. Но так или иначе, у него не было сейчас возможности обернуться и посмотреть, что произошло. Рядом с яхтой появился островитянин, и поскольку палуба была ему по грудь, он отлично видел всех, кто на ней находится. Его рука подалась назад, потом метнулась вперед, и в Грина опять полетело копье.
Нет, не в него, а в Госпожу Удачу. Еще один воин, стоявший чуть дальше по склону, что-то крикнул и также направил свой удар в кошку. Очевидно, кошки перестали быть табу на этом острове. Бывшие почитатели решили, что тотем покинул их и заслуживает смерти.
Однако Госпожа Удача, как и полагалось кошке, имела девять жизней. Ни одно из острых как бритва лезвий ее не коснулось. А через несколько секунд дикари уже вопили, оставшись выше на склоне, или неподвижно лежали там, где в них врезалась яхта. Судно промчалось по крутому склону, с грохотом подпрыгнуло на каменном уступе и взлетело в воздух. Грин распластался на палубе, надеясь этим смягчить резкость приземления на равнину с трехфутовой высоты.
Потом Алан каким-то образом отделился от палубы, взмыл в воздух и увидел падающие на него доски.
Затем последовал короткий перерыв, заполненный тьмой, прежде чем Грин очнулся и понял, что встреча его лица с палубой не пошла лицу на пользу, а могла бы причинить и еще большие повреждения. Грин окончательно убедился в этом, выплюнув два передних зуба. Но все же радость удавшегося побега заглушила боль. Остров удалялся по ровному, залитому лунным светом Ксардимуру; дикари и вопили и прыгали в бессильной ярости, не имея возможности погнаться за беглецами. Остров был их домом, и они вовсе не собирались покидать его ради мести.
— Надеюсь, винги вам завтра покажут, — пробормотал Грин. Измученный усталостью и болью, он поднялся на ноги и осмотрел то, что осталось от клана Эффеникан. Арма была невредима. Если она и кричала из-за копья, пролетевшего мимо Грина, то лишь от испуга. Само копье вонзилось в основание мачты, и его наконечник наполовину погрузился в дерево.
Грин перегнулся через борт и изучил повреждения, причиненные яхте этим спуском. Одно из колес соскочило, и ось согнулась. Покачав головой, он сказал остальным:
— С этим кораблем покончено. Надо идти пешком. Нам необходимо отыскать яхту.
ГЛАВА 23
Две недели спустя яхта неслась под попутным ветром, делая двадцать миль в час. Был полдень, и все, кроме рулевого, Армы и Мирана, сели поесть. Они завтракали бифштексами из хубера. Грин подстрелил его прямо с палубы, а потом мясо пожарили на маленьком очаге, устроенном на корме. Недостатка в пище беглецы не испытывали, несмотря на то что на яхте не было никаких запасов. К счастью, последние владельцы судна, дикари, не позаботились убрать с него несколько пистолетов, бочонок пороха и сумку с пулями. С таким снаряжением Грин добывал достаточно оленей и хуберов, чтобы все могли наесться досыта. Арма дополняла эту протеиновую диету травой, которую ее кулинарное искусство превращало во вполне приличный салат. Временами, когда они приближались к какой-нибудь роще, Грин останавливал яхту. Беглецы спускались, чтобы набрать ягод и растений, которые можно было размять, смешать с водой, замесить и испечь из них некое подобие хлеба.
Однажды из-за деревьев прямо на Инзах выскочил степной кот. Грин и Миран выстрелили одновременно, и кот упал в десяти ярдах от маленькой блондинки.
Степные коты, напоминающие гепардов, длинноногие грациозные создания, прекрасно приспособленные для бега, были единственной опасностью, угрожавшей беглецам, когда они находились на яхте. Впрочем, запрыгнуть на борт, когда судно шло полным ходом, они не могли. Иногда милю — другую бежали наперегонки с яхтой, потом постепенно удалялись.
Грин хотел сказать бы то же самое о диких собаках. Они были почти той же величины, что и степные коты, и бегали стаями по пять—десять голов. Серо — черная пятнистая шерсть, по-волчьи поставленные уши и массивные челюсти придавали им зловещий вид. Они мчались вплотную к колесам, завывая и лязгая своими чудовищными желтыми клыками. Потом одному из них приходила в голову мысль запрыгнуть на борт яхты и попробовать, каковы ее обитатели на вкус. Перемахнуть через ограждение этим псам было не так уж трудно. Обычно обитатели яхты остужали пыл незваного гостя прицельным ударом копья или взмахом сабли. Иногда они промахивались, и пес оказывался на палубе, давая матросам возможность повторить свою попытку, на этот раз с большим успехом. Потом его тело летело за борт, обратно к его же сородичам, большая часть которых тут же прекращала погоню и останавливалась, чтобы подзакусить своим мертвым собратом. После этого те, кто еще продолжал погоню, могли, в свою очередь, попытать удачу, прыгая на яхту, отвратительно рыча, пытаясь напугать добычу так, чтобы она оцепенела от страха, и иногда достигая своей цели.
