Миры Филипа Фармера. Том 10. Река Вечности. Мир Ре - страница 90
— А как же вы тогда бежали? Разве вы не дрались с преследователями?
— Не дрался.
— Вы хотите сказать, что, если бы вас схватили, вы не стали бы защищаться? Просто стояли бы и позволили себя убить?
— Да.
Стаффорд снова забарабанил пальцами. Его лицо медленно краснело. Затем он проговорил:
— Я мало знаю об этой Церкви Второго Шанса, но слышал по донесениям, что ее члены отказываются воевать. Так вы один из них?
Иешуа покачал головой:
— Нет. Я принял личный обет.
— Таких не бывает, — заметил Стаффорд. — Как только вы сообщаете другим о своем обете, он становится общественным достоянием. А то, о чем вы говорите, означает, что вы дали обет своему богу.
— Я не верю ни в богов, ни в Бога, — тихо, но решительно возразил Иешуа. — Когда-то я действительно верил, очень сильно. То, как я верил, нельзя даже назвать верой. Это было знание. Я знал. Но я ошибался.
Теперь я верю только в самого себя. И не потому, что так уж хорошо знаю себя. Нет человека, который по-настоящему знал бы что-нибудь, включая самого себя. Можно даже сказать, что нет человека, который знал бы много. Но я знаю одно: я могу дать обет самому себе, и я выполню его.
Стаффорд ухватился за край письменного стола, словно пытаясь удостовериться в его реальности.
— Но если вы не верите в Бога, тогда зачем вообще давать подобный обет? Какая вам разница, если, защищаясь, вы прольете кровь? Ведь это же так естественно! А там, где нет Бога, нет и греха. Человек волен поступать, как ему заблагорассудится, и неважно, что своими поступками он может нанести другим людям вред. И это правильно, потому что если нет Высшего Закона, то все, что ни делается — правильно. Или неправильно. Человеческие законы не имеют значения.
— Единственно надежным в мире является обет.
Битнайя засмеялась.
— Он просто чокнутый! — сказала она. — Не пытайтесь найти какой-то смысл в его словах. Я думаю, что он отказывается убивать, чтобы избежать смертоубийства, потому что хочет быть убитым. Он бы и хотел умереть, но у него кишка тонка, чтобы покончить жизнь самоубийством. Да и какой ему толк от этого? Разве что воскресят в каком-нибудь другом месте!
— Что лишает ваш обет, — заметил Стаффорд, — всякого смысла. Здесь никого нельзя убить по-настоящему. Можно лишить человека жизни, и он станет трупом. Но через двадцать четыре часа он будет уже новым телом, целым и невредимым, даже если бы оно было разрезано на тысячу кусков.
Иешуа пожал плечами:
— Все это не имеет значения. Во всяком случае, для меня. Я дал обет и не нарушу его.
— Чокнутый! — произнесла Битнайя.
— Но ты ведь не собираешься основывать новую религию, а? полюбопытствовал Микс.
Иешуа посмотрел на Микса, как на дурачка.
— Я только что сказал, что не верю в Бога.
Стаффорд вздохнул:
— У меня нет времени обсуждать с вами вопросы теологии или философии. И все же наш с вами вопрос можно легко уладить. Вы можете без промедления покинуть наше государство — я имею в виду, сию же минуту. Или же можете остаться здесь, но только как неполноправный гражданин. Таких в Новом Альбионе сейчас десять. Как и вы, они не желают воевать, хотя причины такого нежелания отличны от ваших. Но и у них есть свои обязанности, своя работа — как у прочих граждан. Зато неполноправные граждане не получают добавок, которые государство каждые три месяца выдает своим обычным гражданам, — то есть сверхнормативные сигареты, спиртное, еду. От неполноправных граждан требуется жертвовать в государственную казну определенную часть содержимого их изобильников. Кроме того, они обязаны дополнительно к своей основной работе мыть уборные. Далее, в военное время из крепости их не выпускают, пока не закончится война. Это для того, чтобы они не путались под ногами у военных. А потом, мы не можем быть уверены в их лояльности.
— Я согласен, — сказал Иешуа. — Буду мастерить вам рыбачьи лодки, строить дома и вообще заниматься всем тем, что потребуется, но при условии, что моя работа не будет напрямую связана с военными действиями.
— Иногда определить это бывает не так просто, — произнес Стаффорд. — Впрочем, не беспокойтесь. Мы найдем, как использовать вас.
Когда гостей наконец отпустили и они вышли на улицу, Битнайя остановила Иешуа.
— Прощай, Иешуа, — сказала она, глядя на него со злобой. — Я ухожу от тебя. Сил моих больше нет терпеть твое безумие.
Иешуа, казалось, расстроился даже больше.
— Не стану спорить с тобой. Будет лучше, если мы действительно расстанемся. Ты никогда не была со мной счастлива. Нет ничего хорошего в том, чтобы навязывать другому свои беды.
— Нет, в этом ты не прав. — По щекам Битнайи катились слезы. Я не против того, чтобы делить с тобой горе, если могу помочь облегчить его, если могу хоть что-то сделать для тебя. Но я ничем не могу помочь. Я пыталась, но у меня ничего не вышло, хотя я не виню себя за неудачу.
Иешуа ушел.
— Том, вот идет самый несчастный человек во всем мире, проговорила Битнайя. — Хотела бы я знать, отчего он такой печальный и одинокий.
Микс посмотрел вслед своему почти двойнику, быстро удалявшемуся прочь, словно ему было куда идти, и сказал:
— Там иду я — если б не милость Господня.
И он снова удивился про себя тому необычному, поразительному совпадению генов у двух разных людей, родившихся в разные эпохи, между которыми пролегло около тысячи восьмисот лет; в разных странах, отстоявших друг от друга на пять тысяч миль; имевших разную родословную и вместе с тем схожих друг с другом как две капли воды. Сколько же подобных совпадений произошло на Земле, пока там обитал человек?
