Тайна банкира. Красная мантия - страница 41

— Да, поистине странно! — подтвердил Жильбер, — и это обстоятельство невольно вызывает большие подозрения; я не хотел бы быть на месте мистера Гудвина. Капитана видели в последний раз в его доме и он доверил ему свое достояние. Из этого естественно возникают вопросы, во-первых: были ли деньги возвращены по востребованию? и во-вторых: вышел ли капитан здрав и невредим из Вильмингдонгалля?

Даниельсон посмотрел очень странно на моряка.

— Ба! — сказал он, — так вы считаете мистера Гудвина способным на убийство из-за ничтожной суммы 20000 фунтов? Мистер Гудвин владеет миллионами и что может казаться капитану громадным состоянием, для него только безделица.

— Быть может, мистер Гудвин стал теперь миллионером, — возразил Торнлей, — но он далеко не был им в июне прошлого года и все в один голос предвещали ему близкое банкротство.

— Слухи вечно лгут, — сказал Даниельсон, — вы очень опрометчивы, молодой человек, ищите вашего капитана где вы хотите, нас никто не заставит отвечать за него.

— Очень может быть, — отвечал Жильбер, — но высшие власти могут сделать и вам и вашему начальнику вопросы о странном совпадении гибели капитана с его пребыванием у вас в Вильмингдонгалле. Я считаю теперь моею первою обязанностью передать это дело полицейскому расследованию; ее дело дознать, вышел ли капитан из дома банкира или остался в нем.

— Почему же и нет, — возразил хладнокровно приказчик, — полиция мастерски раскрывает все тайны, но ведь ее расследования не всегда же удачны. Проищите! Однако же несмотря на ваши обидные намеки, мне было бы приятно служить вам, чем могу; если бы мне пришлось услышать что-нибудь, что бы могло скорее навести вас на след, я бы безотлагательно сообщил вам это. Скажите мне только, на чье имя я должен адресовать письмо?

— Вы можете адресовать его на мое имя мистрисс Гарлей Вестфорд, — сказала Клара.

Звук этого голоса заставил содрогнуться Даниельсона, но ни Клара, ни Торнлей не заметили этого. По выходе из банкирской конторы мистрисс Вестфорд отправилась прямо к себе, а Торнлей поехал уведомить полицию обо всем деле.

Возвратившись домой, Клара немедленно написала Лионелю о возвращении Торнлея и о таинственном исчезновении мужа и убеждала его употребить все силы, чтобы раскрыть это, тем более что он и жил теперь вблизи Вильмингдонгалля.

Когда это письмо было сдано на почту, Клара стала спокойнее и, севши у окна, погрузилась в раздумье о странном сцеплении настоящих событий с событиями прошлого. — «Нет, — думала она, — рука Провидения удержала меня от падения в бездну. Я бы пожертвовала моим вечным блаженством, чтобы сдержать мое слово, данное этому человеку, который разрушил все мое земное счастье, но я разрешаю себя от него как убийцы моего мужа».

ГЛАВА XXXII

Эстер Вобер забыла думать о Виолетте как скоро ее интрига против нее увенчалась успехом. Ее прекрасная соперница не стесняла ее более своим присутствием, чего же ей больше. Мистер Мальтраверс был в большем затруднении и поневоле должен был уступить блистательной Эстер роль, которую он назначил Виолетте. Она была вообще плохая актриса, но производила на сцене большой эффект; эта же роль давала ей возможность блеснуть всеми бриллиантами, которые ей подарил богатый лорд Гарлингфорд. Ярко-зеленое бархатное платье увеличивало еще белизну ее плеч, ее черные волосы были заплетены в роскошные косы, перевитые нитками сияющих бриллиантов.

Эстер рассорилась с своим обожателем лордом Гарлингфордом и выгнала его с королевскою гордостью из своей серали. В продолжение нескольких недель лорда постоянно провожали словами, что мисс Вобер нет дома или что она теперь занята. Все эти препятствия разожгли его страсть. Он имел от директора разрешение входить в театральное фойе, когда ему угодно, но это позволение не привело его ни к каким результатам. Эстер окончательно не обращала на него никакого внимания, не отвечала даже и на его вопросы. Он уж терял надежду стать с нею когда-нибудь в прежние отношения, когда в один вечер он заметил сверх ожидания приветливую улыбку на устах Еврейки и едва только занавес успел опуститься, отправился в фойе, где нашел ее окруженную веселою толпою молодежи.

Эстер Вобер сидела, обмахиваясь веером и, увидев герцога, пригласила его сесть возле нее.

— Будем опять друзьями, сказала она, протянув ему хорошенькую ручку, — мне надоела ваша печальная мина, и я прощаю вас.

— Моя милая Эстер, — начал было только молодой человек.

— Постойте, — перебила она повелительно, — я прощаю вас, но только с условием: вы должны исполнить одно мое желание.

— Да разве вы высказывали когда-нибудь желания, которые я не хотел бы исполнить?

— Нет, конечно, — отвечала надменно Эстер, — когда исполнение зависело от вас, а я сама не знаю, в вашей ли воле исполнить настоящее.

— Если оно человечески возможно, то я вам ручаюсь, что я его исполню.

— Дело в сущности очень просто, — сказала Эстер, — надобно только обделать его с толком: вы знаете, как я люблю верховую езду и с каким нетерпением жду времени охоты. На днях капитан Гардинг сказал мне об одной великолепной лошади, которая должна была продаваться на следующий день в Татерфалле. Весь порок ее заключается в ее страшном упрямстве: имя ее Sabot du Diable! Я не сказала ни полслова Гардингу, несмотря на то, что уж твердо решилась приобрести эту лошадь во что бы то ни стало. Мой конюх отправился на следующий день, но этот гнусный Гардинг соврал мне относительно часа продажи, a Sabot du Diable был уже куплен за 700 гиней. Можете судить о моей досаде.