Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни - страница 149

Вновь прибывший тоже поначалу напрягся – его пальцы крепко сомкнулись на рукояти роскошного кинжала. Впрочем, быстро оценив обстановку камерного вечера, он немного расслабился. Дед знаком предложил ему занять последнее свободное место на диване – рядом с Бонной. Там, где недавно сидел Никита.

Крикс смерил симпатичную женщину заинтересованным взглядом и, скрипнув ремнями, осторожно сел.

– Никита, подложи в камин еще дров, пожалуйста, – попросил Дед.

Хозяйственные хлопоты порядком надоели Никите, но оставить старика без поддержки было не по-товарищески. Он положил в огонь два полена, налил чаю Криксу, проинструктировал его насчет сахара и, наконец, присел в сторонке, на банкетке рядом с камином. Отсюда он мог беспрепятственно наблюдать за чудной компанией.

Зрелище было поистине диковинное – в подлинных костюмах разных эпох и сословий эти люди смахивали на актеров, которые в перерыве между съемками присели выпить чаю в буфете киностудии. В то же время Никите казалось, что он видит собравшуюся вместе семью. Это ощущение подкреплялось поразительным внешним сходством между женщинами – пускай они не были копией друг друга, но определенно выглядели близкой родней.

Любознательный Жан ложку за ложкой добавлял сахар в чай, каждый раз пробуя напиток. В конце концов он залпом выпил получившийся сироп и зажмурился от удовольствия. Крепко заваренный, приторно сладкий чай произвел на парня неожиданный эффект – с непривычки он оживился, как после изрядной дозы алкоголя. Жан стал смелее поглядывать на Изабеллу, а та в это время с опаской присматривалась к незнакомому угощению. Любопытство взяло верх – девушка пригубила чай и тут же скривила губы.

– Позвольте, госпожа, я насыплю в вашу чашку этот белый песок! – отважился обратиться к ней Жан. – С ним напиток становится очень вкусным! Попробуйте!

Конечно же, Изабелла хотела попробовать. Кроме того, парень вел себя очень достойно. Даром, что простолюдин. Она благосклонно наклонила голову. Спустя несколько минут Жан уже сидел на полу у ног своей госпожи и с благоговением наблюдал, как она маленькими глотками осторожно пьет сладкий чай, держа фаянсовую чашку двумя руками.

«Готовый сюжет для пасторальной сценки, – подумал Никита. – У меня, кажется, есть похожая парочка на одной гравюре. Надо утром посмотреть».

Недоверчивый Крикс отказался пробовать подозрительное питье.

– Я не знаю, из какой травы варили это зелье, – поделился он сомнениями с Бонной. – Когда мне надо взбодриться, я пью вино, разбавленное водой. Если мне нужен покой, я пью настой из мяты. А всякую незнакомую дрянь я пить не буду. И тебе не советую.

Оказалось, Бонна была не прочь пофлиртовать с интересным мужчиной. Она скосила глаза на Крикса и демонстративно сделала глоток чаю.

– А мне нравится! – с вызовом сказала она.

Не допускающим возражений жестом Крикс отобрал у нее чашку.

– Лучше попробуй эти штуки из сладкого теста. Вот они и правда вкусные, – сказал он и поднес печенье к ее рту.

Бонна выстрелила в него лукавым взглядом и откусила кусочек, продемонстрировав идеально ровные зубки. Потом откусила еще раз, опасно приблизив губы к пальцам римского солдата.

Могучая грудь Крикса вздымалась и опадала, как океанская волна. Судя по его пылающему взгляду, честь Бонны была под серьезной угрозой.

Никите стало обидно – эта женщина, не задумываясь, отдала за него свою жизнь, но при удобном случае принимала ухаживания первого встречного.

«Интересно, Оля ведет себя так же, когда меня нет рядом?» – мелькнула ревнивая мысль.

– Генриетта, остановись, детка! – ласково произнесла Бланка. – Ты уже и так съела слишком много.

Девочка прервала очередную вылазку за печеньем и вопросительно посмотрела на Деда. Тот погладил ее по кудрявым волосам.

– Мне ничего для тебя не жалко, Генриетта. Но тетя Бланка права –лучше остановиться. Однажды моя дочь объелась пудингом, и ей стало так плохо, что пришлось позвать врача. Ты же не хочешь заболеть?

– А как зовут твою дочь? – спросила Генриетта, пропустив мимо ушей воспитательную часть беседы.

– Ее зовут Энн, она младшая. А еще у меня есть старшая дочь, ее зовут Джулия. Только теперь они обе совсем взрослые, как тетя Бланка и тетя Бонна, – ответил Дед.

Генриетта задумалась. В ее голове не укладывалось – разве дети могут быть такими старыми, как эти тети?

– А почему ты сказал, что тебе не повезло с детьми? – вдруг спросила Бланка. – Твои дочери рано умерли?

– Нет, они живы и, надеюсь, здоровы, – произнес Дед. – Но я очень давно их не видел.

– Мужья не разрешают им тебя навещать? – выдвинула новое предположение простодушная женщина.

– Они обе не замужем, – покачал головой старик. – Дело не в этом.

Лицо Бланки прояснилось. У нее оставался последний вариант из перечня возможных.

– Так значит, твои дочери в монастыре?! А почему ты сам не навестишь их? Разве это запрещено?

Лицо Эдварда страдальчески сморщилось. Его печаль была стара как мир. Любой мог бы припомнить знакомые семьи, в которых дети начинали делить наследство еще при жизни родителей.

– Религия здесь ни при чем. Просто мои дети не любят меня, мадам Бланка, – горько признался старик. – Иногда мне кажется, что я проклят. Возможно, все дело в обстоятельствах моего рождения…

На этих словах Никита навострил уши. Дед уже как-то намекал на тайну, связанную с его появлением на свет, но рассказывать подробности в тот раз отказался.

– А что это за обстоятельства, Эдвард? – вкрадчиво спросил Никита.