Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни - страница 151

– Третью дочь?!! – В душе Никиты шевельнулось предчувствие. Он гнал от себя эту мысль с того самого момента, когда впервые увидел Эдварда и Николь вместе на фотографии, но мысль эта, как назойливый комар, все время не давала ему покоя. – Почему ты никогда не упоминал о том, что у тебя есть еще один ребенок?

– Потому что я не имею права называть себя ее отцом! – напыщенно произнес Дед. – Когда-то я смертельно оскорбил ее мать. Я раскаялся в ту же минуту, но она не простила. И мне трудно ее за это осуждать.

– Что же такого ты сделал? – с замиранием спросил Никита.

Дед не отводил глаз от спящей девочки. Слова давались ему с трудом.

– Когда она прибежала ко мне счастливая и сообщила, что беременна, я, не подумав, задал подлый вопрос – уверена ли она, что ребенок от меня? Этого оказалось достаточно, чтобы навсегда потерять женщину, которая была любовью всей моей жизни и могла стать моей судьбой. Я знаю, что она родила нашего ребенка. Это была девочка. Моя третья дочь, которая, наверное, даже не знает о моем существовании.

– Кто эта женщина? Как ее звали? – Сердце Никиты остановилось в ожидании ответа.

После мучительной паузы старик ответил:

– Она была молода и прекрасна. Ее звали Николь.

Круг замкнулся. В голове Никиты все встало на место – тайная связь, внезапный разрыв и рождение Изабель, об отце которой никто ничего не знал. Впервые он не находил для Эдварда слов сочувствия. Ему хотелось задушить старика. Тот, однако, сидел с таким убитым видом, что ярости Никиты хватило ненадолго. «Ладно! В каждой избушке – свои погремушки! – Очередная отцовская присказка исчерпывающе описывала ситуацию. – Во-первых, то, что именно Эдвард – отец Изабель, никем пока не доказано. А во-вторых, покажите мне, кто тут святой?!»

Другие участники странной вечеринки, казалось, потеряли нить повествования. Внезапное отступление от главной сюжетной линии совершенно сбило их с толку.

Никите тоже требовалось время на осмысление новых вводных. Для всех было лучше вернуться к первоначальному разговору.

– Эдвард, так удалось ли тебе выяснить правду о своем рождении? – спросил он, направляя мысли старика в прежнее русло.

– Выяснить? – Дед медленно переключался с одной болезненной темы на другую. – О, да! Я получил бесспорное подтверждение того, что человек, которого я называл отцом, на самом деле им не был. К этому времени он уже лежал на кладбище. Я направил письменные запросы в Британское Министерство обороны и в военный архив. Присланные ими документы неопровержимо доказывали, что моя мать не имела ни малейшей возможности встретиться с мужем в тот период, когда забеременела мной. Это объясняло все, кроме одного – теперь я понятия не имел, кто мой настоящий отец. Вскоре я приехал в Англию по делам и заодно навестил мать. Она не захотела разговаривать об этом. В ответ на мой вопрос об отце она равнодушно отвернулась и ушла в другую комнату. В тот раз мне так и не удалось ничего от нее добиться. А потом и она умерла.

Дед замолчал. Никита почувствовал себя обманутым: начало истории давало надежду на более яркий финал. «У каждого – по внебрачному ребенку, а потом все умерли. Второсортная мыльная опера!» – разочарованно подумал он.

Остальные гости понемногу зашевелились. Жан встал на ноги, чтобы размяться. Изабелла расправила на коленях концы длинного пояса, которые перед этим нервно крутила в пальцах. Случайно встретившись взглядом с Никитой, девушка вспыхнула и презрительно передернула плечами. Бонна сладко потянулась, изогнув обтянутое платьем тело – несчастный Крикс вновь бросил на нее горящий взгляд. Одна только Бланка сидела неподвижно. Она боялась потревожить спящую малышку Генриетту.

И вдруг старик заговорил снова.

– Мне помог случай. Невероятное стечение обстоятельств, не первое и не последнее в моей удивительной жизни. Как-то я путешествовал по земле катаров, осматривал средневековые замки. Около одного из них, Шато-де-Керибюс, и произошла удивительная встреча. Ты был в этом замке? – обратился старик персонально к Никите, хотя все остальные, за исключением Крикса, тоже понимающе закивали.

– Был, – подтвердил Никита, сгорая от любопытства. – И кого же ты встретил там, Эдвард?

– Я стоял наверху, в маленькой часовне с одной колонной в центре, ну, ты знаешь! – Дед совсем перестал замечать других гостей. – Я рассматривал ее удивительный свод и пытался представить, как возможно было построить все это на такой неприступной скале в Средние века, без современной техники. Там были и другие туристы. Судя по речи, американцы. И вдруг один мужчина примерно моих лет подошел ко мне, извинился и спросил, как меня зовут. Это было очень неожиданно, я вначале не знал, как реагировать. Но потом все-таки сказал, что меня зовут Эдвард Уилсон. «Я так и думал, – ответил тот мужчина. – Потому, что вы поразительно похожи на своего покойного отца, дядю Стива – брата моей матери». Я был потрясен. Если бы не обстоятельства, которые мне уже удалось выяснить о себе, я счел бы его сумасшедшим. Но он говорил о том, что я жаждал узнать в течение многих лет. Ты только представь себе! Фантастика!

По спине Никиты пробежали мурашки. Это было совсем другое дело! Только что прозвучавшая версия по своему накалу полностью соответствовала его ожиданиям. Даже если она была плодом фантазии истосковавшегося по любви и участию старика.

– Мой настоящий отец был лейтенантом армии США. После открытия второго фронта его часть на некоторое время расквартировали в Англии, в моем родном городке. У него случилась недолгая связь с моей матерью, в которую он влюбился до безумия с первого взгляда. Не знаю, как это случилось, возможно, тогда, перед лицом смерти люди чувствовали сильнее, стремились успеть как можно больше за короткий срок. Потом отца отправили на континент, он получил ранение и вернулся в Штаты. Все это время он писал моей матери письма, но она не отвечала. Спустя несколько месяцев от нее пришло первое и единственное письмо, в котором она сообщила, что у нее родился ребенок. Его сын, которого она назвала Эдвардом и который будет носить фамилию Уилсон, так как она замужем и ее муж, несмотря ни на что, никогда не даст ей развод. Она просила не писать ей и не разыскивать сына, потому что ее жизнь и без того уже сломана. Отец честно рассказал обо всем своим родителям. На семейном совете было решено оставить все как есть. Стивен, мой отец, страшно переживал. Он женился только спустя пять лет, а его семья всегда помнила о том, что где-то в Англии живет родной для них мальчик, по имени Эдвард Уилсон.