Почти семейный детектив - страница 22
— Ну прямо Витебск — центр международного бизнеса, — усомнилась Ганна. Галицкий никогда не рассказывал ей о своих экономических связях с Белоруссией, хотя последние десять лет он ей вообще ни о чем не рассказывал.
— Так у нас же выгоднее, — охотно пояснила ее собеседница. — Многие открывают предприятия в Белоруссии, потому что здесь рабочая сила дешевле, аренда и все такое. Я в этом не очень понимаю, но мне как раз Алеся это все объясняла. Вы ее попросите, если вам интересно. Она вам тоже с удовольствием все объяснит.
— А где найти вашу Алесю? — привыкшая все доводить до конца Ганна считала, что для очистки совести должна встретиться еще с кем-то из сотрудников, чтобы потом с чистой душой отчитаться Гарику, что задание выполнено. Пока она ничего сомнительного в «Лiтаре» не увидела, не считая неприятного Дзеткевича, конечно.
— Да здесь и найти. Только она через день работает. У нее еще одно место работы есть. Адрыян Карпович только половину ставки на юриста выделил, вот она и подрабатывает. Алеся завтра будет, вы приходите.
— Завтра не смогу, — сказала Ганна. — Завтра я в Лепель поеду. И остальные дни у меня тоже расписаны. Жаль, что Алеси сегодня нет. Вы ей передайте мою визитную карточку, — Ганна достала из кошелька плотный картонный прямоугольничек, — если ей нетрудно, пусть она мне позвонит, и, если я успею, до отъезда обязательно с ней встречусь. Хорошо? А то вдруг она не захочет мне ничего рассказывать, и я только время зря потеряю. Вот, я еще написала, где остановилась. Это недалеко от вокзала, в самом центре.
— Договорились. — Аксана кивнула. — Я побегу, а то Адрыян Карпович ругаться будет. Он не любит, когда сотрудники подолгу без дела болтаются. А я и так в аптеку отпрашивалась.
— Конечно-конечно. — Ганна отпустила девушку, увидела, что официантка принесла ее заказ, и поспешила к своему столику.
Холодник и драники были выше всяческих похвал, впрочем, как и квас, холодный, шипящий с колкими пузырьками, бьющими в нос. Ела Ганна с аппетитом, попутно рассматривая людей, входящих в магазин-кафе. Время близилось к обеденному, и народу становилось все больше. Около часа дня уже все столики были заняты. Официантки без устали сновали туда-сюда, многие посетители в ожидании заказа бродили вдоль книжных полок, начинали что-то читать, затем шли к кассе, пробивая покупку и возвращаясь к своему столику уже с книгой. Дела у «Лiтары» явно шли хорошо, белорусский бизнес Ильи Галицкого процветал. Пославший Ганну на задание Гарик мог быть абсолютно спокоен.
* * *
Музей Шагала Ганну разочаровал. Домик красного кирпича с выложенной перед входом брусчаткой она нашла не сразу, поплутав по старым улочкам, казалось, сохранившим дух начала двадцатых годов прошлого века. Разруха коснулась этой части города гораздо сильнее, чем центральных улочек. Ганне даже было немного страшно ходить вдоль обшарпанных стен одной, пугаясь собственной тени. Музей располагался неподалеку от дома, где она остановилась, и окружающая обстановка здесь была нерадостная — неработающий облезлый завод, давно не крашенные здания, странные прохожие — полупьяные, несмотря на разгар рабочего дня, бедно одетые, один из встреченных дедушек был в разных шлепках, натянутых на грязные ноги, а женщина, впрочем, любезно указавшая дорогу, оказалась с огромным лиловым синяком под полностью заплывшим глазом.
«Боже мой, где я?» — ужасалась Ганна, крепко сжимая ремешок перекинутой через голову сумочки, в которой лежал паспорт и вся наличность, предусмотрительно обмененная на белорусские рубли.
Тревога, испытываемая ею, была неприятной. Тонкий полосатый льняной пиджачок противно лип к влажной спине. Панические атаки накрывали Ганну всегда внезапно. Она знала средство борьбы с ними — сесть в тенечке, закрыть глаза, несколько раз глубоко вдохнуть и резко выдохнуть. Вот только на улице, по которой она брела, лавочки не стояли, да и прекращать движение было страшнее, чем идти дальше.
Впрочем, на ее счастье, конечный пункт, к которому она стремилась, оказался совсем недалеко. Асфальт закончился, упершись в брусчатку. Возблагодарив Бога за то, что она была в удобных кроссовках, а не в туфлях на шпильке, Ганна вошла в калитку, ведущую в небольшой, очень чистенький и ухоженный, устланный яблоневым цветом дворик. Слева стояло небольшое деревянное здание с вывеской «Касса», справа — собственно дом, в котором когда-то держала маленькую лавку и жила семья одного из самых знаменитых художников двадцатого века.
Сад утопал в бело-розовом яблоневом цвете. Это было так красиво, что Ганна даже остановилась, не в силах отвести глаз от волшебного зрелища. Присев на стоящую перед входом скамейку, она вперила тут же ставший бездумным взгляд в цветущее кружево яблонь. Тревога прошла, словно смылась струями аромата.
— Красиво у нас? — Из кассы вышла пожилая женщина, оглядела Ганну с ног до головы, улыбнулась, как будто увиденное ей понравилось.
— Очень.
— Ну так не торопитесь. Посидите, подышите, полюбуйтесь. Ближайшая экскурсия через час приедет, так что успеете и погулять, и все внутри осмотреть. А хотите, так можно и экскурсию послушать вместе с группой.
— Нет, экскурсию я, пожалуй, не хочу. — Ганна Друбич была одиночкой, которая любила все постигать сама, на звук, на вид, на вкус, на зуб. Она не любила длинные витиеватые рассказы экскурсоводов, предпочитая черпать информацию из книг или Интернета, а потом сравнивать лично полученные впечатления с прочитанным. То, что говорили экскурсоводы, она все равно никогда не запоминала.
