Когда тебя нет - страница 79

Я прихожу в себя от этого сна, когда мы уже в Роттердаме.

Когда я говорю «прихожу в себя», это буквально. Такое бывает со мной. С тех пор как ее теплое обмякшее от крепкого сна тело стало частью моей жизни, такой же неотъемлемой, как наличные деньги и новое место для ночлега каждую ночь, я стал легче засыпать. Только вот просыпаюсь я теперь всегда с рассветом. Что-то снова и снова будит меня в эти дни, звук или вспышка, что-то неуловимое, исчезающее в ту же секунду, как только я открываю глаза.

Мы останавливаемся в маленькой съемной квартире на севере города, одной из тех, где все белого цвета и нет телевизора, только стена с огромной картой Америки и маршрут Нила Кессиди и Джека Керуака, выложенный цветными булавками.

Я приподнимаюсь в кровати и оглядываюсь по сторонам. Все вокруг тихо. Серый северный свет чертит узоры на стене. На севере нет занавесок, солнце слишком дорого, чтобы растрачивать его впустую. Я выбираюсь из-под одеяла, спускаю ноги на холодный шершавый пол и подхожу к окну. Все эти дни мы упорно продвигаемся с юга на север, догоняя зиму, все ближе и ближе приближаясь к точке нуля.

На этот раз разбудивший меня звук вполне реален. Это было уведомление о новом письме, от Карлоса. Я пробегаю глазами по трем строчкам текста и возвращаю телефон обратно на стол.

За окном дождь. Густой и непроглядный, напомнивший отчего-то вкус супа из моркови с кореандром, который в высоких пластиковых банках продают в супермаркете возле моей станции метро. Какого метро? Откуда-то из памяти всплыла пустая ветреная платформа станции Кайсаниеми в Хельсинки и ощущение рук, потеющих в шерстяных варежках.

Я отхожу от окна, добредаю до ванной, открываю кран и делаю несколько глотков ледяной воды. Вернувшись в комнату, я сажусь на уголок кровати и осторожно дотрагиваюсь до Лизиного плеча.

— М-ммм, уже пора вставать? А почему так темно? — Она шевелится, заставляя пуховое одеяло шуршать, как груда опавших листьев.

— Там дождь.

— В дождь приятно ехать в поезде, — она улыбается, зажмурив глаза, — и пить какао с зефирками из бумажного стаканчика. Куда мы едем дальше?

— За что Майкл Вилин переводил тебе деньги?

— Какие деньги? Ты имеешь в виду зарплату?

— Нет. В украденных файлах, там есть упоминания платежей.

Она вскакивает с кровати.

— Оденься, тут холодно, — я протягиваю ей свою куртку.

— Нет, я не оденусь! — Лиза выбивает ее из моих рук. — Не оденусь и буду замерзать до смерти, пока ты не объяснишь мне, в чем ты меня обвиняешь сейчас! Ты думаешь, раз я — семья этой мрази, значит, у меня был мотив, личная выгода причинить зло своему самому близкому человеку на свете, да, Сережа?

— Я просто хочу разобраться…

— Ты и твое желание во всем разобраться!

Я невольно улыбаюсь, вспомнив, как она всегда ненавидела эту мою черту — желание докопаться до истины.

— Чему улыбаешься?

— Поди сюда. — Я ловлю ее запястье и сажаю к себе на колено. — Ты дрожишь, тут слишком холодно, чтобы бегать голой.

Она отворачивается от меня, поджав губы.

— Зачем он платил тебе? Зачем устроил к себе в офис?

— Потому что ему был нужен человек, которому можно доверять.

— Доверять в чем?

— Ну, как тебе еще это объяснить? — Лиза закрывает лицо руками. — Хочешь, чтоб я назвала все своими именами.

— Хочу.

— Хорошо. Мише было надо, чтобы я следила за Ритой.

— Он подозревал ее в чем-то?

— Нет, просто хотел больше контроля над ней, вот и все.

— И ты следила?

— Поначалу — да, а потом мы с ней подружились, я… увидела мир ее глазами и, конечно, послала Мишу.

— И что он?

— А что он мог? Уволить меня? Моя сестра бы так проехалась ему по мозгам, что будь здоров. Он просто сказал, что разочарован во мне, что во мне нет того, что требуется, чтобы быть лидером. Он намекнул, что хотел поставить меня на ее место. Но, знаешь, я никогда не понимала этой их одержимости лидерством. Ну да, это круто, горстка русских парней создала сайт знакомств, который свел с ума весь мир, о них говорили, они получили кучу денег и грин-карты, но отдаться этому настолько, чтоб ничего другого не имело значения? Я сказала Мише, чтоб он шел на фиг. Моя дружба с Ритой была мне дороже всего этого.

— Правда?

— Ты даже представить себе не можешь! Я, правда, любила ее. Больше всех на свете. Сама того не зная, она вытащила меня из такой черной дыры, из которой, я думала, мне никогда не выбраться. У меня была депрессия. Причем не такая, которая наступает, когда бросает парень или предает друг, а одна из тех, которые подкрадываются незаметно, постепенно, день ото дня замутняя и замутняя краски, сильнее и сильнее отгораживая тебя от мира, пока жизнь не становится похожей на поездку в пропахшем ссаниной ночном автобусе, где все, что ты видишь — это размытые огни через стекло. А потом появилась она. Бам! Яркая вспышка. И все изменилось, у еды появился вкус, я начала крепче спать, а когда просыпалась, из меня била ключом энергия.

Я киваю. Она даже понятия не имеет о том, насколько хорошо я понимаю ее в этот момент.

— Наверное, это было не круто с моей стороны, по отношению к Мише, ведь изначально он взял меня только лишь потому, что считал своим доверенным лицом. Гори он в аду! — продолжает она после короткой паузы. — Тогда, я помню, он сказал, что ему плевать, что Рита все равно не жилец в компании, и он просто найдет другого человека на ее место, не истеричную девочку, как я. Тогда я так хотела сказать обо всем Рите, но не могла. Она была так счастлива на конфе, я давно не видела ее такой счастливой, беззаботной, полной надежд. Если бы я только знала, Серж, если бы я знала, я бы никогда не поехала в Барселону.