Неизданный Федор Сологуб - страница 38

В свой водоворот.


Летом молодица,
А зимой вдовица.
Заперта в сарай,
И одна томится,
И народ глумится:
— Ништо, поскучай!

279

На поденную работу
Ходит Глаша каждый день.
О сынке несет заботу:
Накорми, учи, одень.


Постираешь день, устанешь,
Спину ломит, ну так что ж.
Мужа нет, и жилы тянешь
Из себя за каждый грош.


Он румяный да веселый,
Набрался он свежих сил.
Босоногий, полуголый
Он все лето проходил.


Только все же в пионеры
Он не хочет поступить:
Не оставил нашей веры,
Хочет крестик свой носить,

280

Моя молитва — песнь правдивая,
Мой верный, нелукавый стих,
И жизнь моя трудолюбивая
Горела в ладанах святых.


Пускай для слабых душ соблазнами
Пылает каждая из книг, —
К Тебе идем путями разными,
И я в грехах тебя постиг.


Душа пред миром не лукавила,
И не лукавил мой язык.
Тебя хулою песнь прославила, —
Багряной россыпью гвоздик.


Тебе слагалась песнь правдивая,
Тебе слагался верный стих,
И жизнь моя трудолюбивая
Горела в ладанах святых.

281

Стих, как прежде, не звучит.
Нужен новый реквизит.
Струи, трели, рощи, дали
Свиньи грязные сожрали.


Светлых речек серебро
Топит вонькое добро.
Был в стихах когда-то бархат,
А теперь он весь захаркат,


И на сладкий аромат
Навонял советский мат.
Прелесть песни соловьиной
Облита теперь уриной.


Романтичная луна
Тою ж влагою пьяна.
Слово «лик» звучало гордо,
А теперь нужна нам морда.


Ходит шкет под кустик роз,
Чтоб оставить там навоз.
Да, не любим мы шаблона,
Не хотим читать Надсона.


Этот чахленький Надсон
Уж навеки посрамлен,
И его мы кличем Надсон,
Чтоб покрепче надругаться.

282

И породисты, и горды,
В элегантных сюртуках,
В лакированных туфлях,
Лошадиные две морды
Ржут в саду Шато-Гуляй,
Жрут котлеты де-воляй.


А кокотка-мазохистка
Твердо линию ведет,
Меньше тысчи не берет.
— Я, друзья, специалистка.
Оля, Вера — сущий клад:
Так накажут, — что там ад!

283

Фараон, фельдфебель бравый,
Перекресток охранял.
И селедкой очень ржавой
Хулиганов протыкал.


Слава, слава фараону!
Многа лета ему жить!
Уважение к закону
Всем умеет он внушить.

284

Издетства Клара мне знакома.
Отца и мать я посещал,
И, заставая Клару дома,
С нее портреты я писал.


Достигнул я в моем искусстве
Высокой степени, но здесь
В сентиментальном, мелком чувстве
Талант мой растворился весь.


Вот эту милую девицу
На взлете рокового дня
Кто вознесет на колесницу
Окаменелого огня?


А мне ль не знать, какая сила
Ее стремительно вела,
Какою страстью опьянила,
Какою радостью зажгла!


— Вы мне польстили чрезвычайно! —
Остановясь у полотна,
С какою-то укорой тайной
Вчера сказала мне она.


О, эта сладостная сжатость!
И в ней жеманный ореол
Тебе, ликующая святость,
Я неожиданно нашел.


Светло, торжественно и бело,
Сосуд, где закипают сны,
Невинно-жертвенное тело
Озарено из глубины.

285

Хоть умом не очень боек, —
Ведь не всем умом блистать, —
Но зато уж очень стоек,
Если надо не зевать.


Все, что надо, держит память,
Каждый пункт и каждый срок,
И никто переупрямить
До сих пор его не мог.


С ним попробуй в спор ввязаться!
— Слово дал, а с ним и честь,
Так куда ж теперь податься?
Интерес-то в чем же есть?


— Вот, видны, как на ладони,
Слово, честь и интерес,
И не стащат даже кони
Ни в болотину, ни в лес! —

286

Упоенный адом власти,
Знавший радость и напасти,
Но презренной, робкой страсти
Не подпавший никогда,
Что донес он до порога
Светозарного чертога
К часу грозного суда?


Весь мундир совсем в порядке
До последней самой складки,
Безупречные перчатки,
Безупречный формуляр.
Где ж его злодейства? — Бредни!
Сорт простой, хороший, средний,
Не штафирка, не гусар.

287

ИЗ СТАРЫХ БЫЛЕЙ


Чиновник молча взял прошенье,
Пожал плечами, — нельзя не взять!
— Когда же будет мне решенье? —
Сухой ответ был: — Надо ждать.


Проситель каждый день приходит,
И слышит тот же все ответ,
И наконец на ум наводит
Его какой-то сердцевед.


— Поймите, сударь, это слово:
Ведь надо ж дать, вам говорят.
Ну и давайте, хоть целковый,
Покуда не пойдет на лад. —


И точно, первая же взятка
Могла уж кой-что изменить, —
Чиновник, улыбаясь сладко,
Промолвил: — Надо доложить, —


Понятно стало все, что надо.
Проситель более не ждет,