Неизданный Федор Сологуб - страница 39

И для солидного доклада
Он документы достает.

288

ЦАРЬ СОДОМА
                     Из воспоминаний


Когда я был царем в Содоме,
Я презирал Господень гнев.
В моем раззолоченном доме
Теснилось много милых дев.


Наложниц нежных было двести, —
Для упражнения едва:
Не часто был я с ними вместе,
Мне докучали их слова.


А чем я славен был в рассказах
И в мыслях Содомлян велик,
То был мальчишек черномазых
Забавно-радостный цветник.


Да за дворцом зверинец шумный,
Весь полный буйных, диких сил:
Там жил и лев, и слон разумный,
И даже нильский крокодил.


И если был перед Всевышним
В растленьи тел тяжелый грех,
Я искупил его излишним
Разнообразием утех.


Я в благость Божию не верил:
Во всех сердцах царила мгла,
И я Господней злобой мерил
Мои содомские дела.


Мои невинные забавы —
Едва одно растленье в день —
Перед грозою Божьей славы
Ложились призрачно, как тень.


Господь, безжалостный Губитель,
Творец вселенских бед и зол,
К чему ж бы Он в мою обитель
Изобличителя привел.


Но Он пришел. Не в блеске молний,
Не в злом дыхании чумы, —
Полночной тишины безмолвней,
Неотразимей смертной тьмы,


Он посетил мою обитель,
Он поразил меня, — и я,
Безумец злобный и мучитель,
Пред ним склонился, вопия.


Ко мне прислали из Гоморры
Двух отроков: один, как все:
Улыбка, ласковые взоры,
И нежный стыд в нагой красе.


Другой, — тот прибыл издалека,
Из целомудренной страны.
Еще не ведал он порока,
Как день в предчувствии весны.


И все чего-то он боялся,
Не понимал нескромных слов,
И боязливо озирался
В толпе шумливых шалунов.


Одежды ль снимет предо мною,
Вдруг запылает он стыдом,
Но, обнаженный, красотою
Превосходил он весь Содом.


Так стройно возвышалось тело,
Суля безумство и любовь,
Что знойной страстью пламенела
Моя полуденная кровь.


Глаза полночные метали
Такой огонь, такую страсть,
Что забывал я все печали,
Труды державные и власть.


К его ногам мою порфиру
Я рад был с плеч моих совлечь,
И, поклоняясь, как кумиру,
У милых ног его возлечь.


Но поученьям страсти нежной
Он с отвращением внимал
И милый час, и неизбежный
Непониманьем ожидал…


Умертвили Россию мою,
Схоронили в могиле немой!
Я глубоко печаль затаю,
Замолчу перед злою толпой.


Спи в могиле, Россия моя,
До желанной и светлой весны!
Вашей молнии брызнет струя,
И прольются весенние сны.


И разбудят Россию мою.
Воззовут от могильных ночей!
Я глубоко тоску затаю,
Я не выдам печали моей.

290–304
БАСНИ
1

ВОРОНА, ЛИСИЦЫ И СЫР


   Давно всему известно миру:
Ворона сцапала кусочек сыру,
       Залезла на сосну,
Поесть бы ей, да что-то клонит к сну.
           И вот, сначала
   Одна лисица прибежала,
   Потом другая, третья, — вмиг
   Туда сбежалось много их.
Одна ворона, сыру лишь один кусочек
           На всех лисиц.
   Кто выманит его без проволочек,
   Кто всех перехитрит сестриц?
   Ведь все твердят одно и то же:
   — Ты голосиста и пригожа! —
           И наконец
   Придумала лисица-спец:
— Я знаю сырный клад. Лети со мной, ворона:
Во ржах закопан сырный клад во время оно.
Лети, красавица, да крепче сыр держи:
            Не нам на ужин,
       Он для прилипы нужен. —
       И заманив ее, во ржи,
Ворону, сыр, — все схряпала плутовка,
       Обделав дельце ловко.
   Ворона, бойся ржи,
   Подальше курс держи.

2

ДЕРЕВНЯ — ГОЛОВА ТЕТЕРЬЯ


   Деревня — Голова Тетерья.
   В ней все крестьяне — бедняки;
      А средняки
      Да кулаки
   Давно все растеряли перья,
      Ощипаны живут,
   Да сказы про себя плетут:
      — Попались в сети,
   Мотаемся на свете,
Покуда мыши нам голов не отгрызут, —
  Тужит Пахом — как он пробьется зиму!
    К богатому когда-то Климу
    Приходит он просить муки,
       И на пороге
     Бух Климу в ноги.
Промолвил Клим: — Эх, глупы мужики!
   Когда-то был я богатеем,
     С вас шкуру драл,
     Да кровь сосал.
  Теперь не то: мы правду разумеем.
Поверьте мне: ни вы, ни мы не разжиреем,
  Пока везде коммун не заведем. —
    Дивится тем словам Пахом:
— Уж если ты, кулак, быть хочешь коммунистом,
  То кто же даст нам хлеба в долг? —
      А Клим, как волк,
      Зубами щелк,
И отвечал Пахому длинным свистом.
   Вот, ежели во всех краях
   Все люди станут коммунисты,
Какие ж мы тогда везде услышим свисты
В ответ на просьбы о займах!

3

ГОТТЕНТОТСКАЯ МОРАЛЬ


      Какой-то готтентот, пленившийся турнюром
                  Чужой жены, ее украл, —
                  Поддался страсти к авантюрам: