Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 19 - страница 126

V. Маяковский. — В период своего творческого становления Маяковский испытал сильнейшее воздействие «Сатир» Саши Черного, что и было засвидетельствовано им самим в автобиографии: «Саша Черный — поэт почитаемый. Радовал его антиэстетизм». Однако впоследствии поэт-трибун на своих выступлениях именовал Сашу Черного, оказавшегося по другую сторону баррикад, не иначе как «Сашей Белым», «когда-то злободневным, а теперь озлобленным». Полпивная — забегаловка, закусочная, где посетителям предлагались некрепкие напитки. Происходит от «полпиво», т. е. пиво плохого качества. Подобные питейные заведения для простого люда появились в России после реформы 1861 года.

VI. Автобиография т. Есенина. — Поводом для эпиграммы послужило турне Есенина и Айседоры Дункан по Европе и Америке. Скандальные выступления, сопровождавшиеся революционной бравадой и пьяными дебошами, освещались и комментировались эмигрантской прессой. «И возвратятся псы на блевотину свою». — В качестве эпиграфа приведена несколько измененная цитата из Нового Завета: «Но с ними случится по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину…» (Петр, 2, 22). …С красной пробкой в голове. — Здесь игра слов. Возможно двойное толкование метафоры: революционный (красный) настрой есенинской поэзии, либо бытовое выражение «красная пробка» или «красная головка» применительно к водке низкого качества. В царской, а затем в Советской России вид закупоривания бутылок с водкой как бы маркировал ее качество. Низкосортная водка запечатывалась картонной пробкой, залитой сургучом, а водка высокого качества — пробкой из светлого металла («белая головка»).

VII. А. Н. Толстой. — Автор романа «Хождение по мукам» (намек на этот роман содержится в эпиграфе эпиграммы) был едва ли не самой значительной фигурой из тех литераторов, что примкнули к «сменовеховцам» — идейно-политическому движению в эмиграции, состоявшему в пересмотре позиций по отношению к Октябрьской революции и советской власти, призывавшему соотечественников вернуться на родину. Политический демарш «Третьего Толстого» был расценен в эмигрантских кругах как измена, предательство. См., например, эпиграмму А. И. Куприна «Кто он»:

Он Алексей, но… Николаич,
Он Николаич, но не Лев,
Он граф, но честь и стыд презрев
На псарне стал Подлай Подлич

Особенно больно задела эта метаморфоза Сашу Черного, ибо в изгнании у них с А. Н. Толстым начало складываться творческое содружество на ниве служения детской литературе. Саша Черный видел в нем единомышленника, знатока русского языка и хранителя национальных основ. Сохранилось мемуарное свидетельство об отношении Саши Черного к своему былому соратнику: «…с особым удовольствием заглядывал к Саше Черному, который угощал меня свиными котлетами и, указывая на диван, каждый раз предупредительно говорил: „Не садитесь на этот край… Здесь сидел этот гад!“ Под „гадом“ подразумевался ставший сменовеховцем граф Алексей Толстой» (Галич Ю. Золотые корабли. Рига, 1927. С. 202).

VIII. Демьян Бедный. — В отличие от адресата предыдущей эпиграммы, Демьяну Бедному Саша Черный решительно отказал в даровитости. Еще до революции он с пренебрежением отзывался о его творчестве, отмечая в баснях Демьяна Бедного многословие, беспомощность, самодовольство. Но вот обвинение его в приспособленчестве вряд ли можно считать справедливым. Д. Бедный один из немногих литераторов, кто связал свою судьбу с РСДРП еще до революции, и потому полученные после победы Октября привилегии принимал как должное, завоеванное в борьбе. Что касается нарочитой мужицкой нескладности его агиток, то следует учесть, что это был стилеобразующий прием, рассчитанный на малограмотного читателя из простонародья (отсюда успех Д. Бедного в крестьянско-пролетарской среде). …военный фельдшер. — В 1914 году Д. Бедный был мобилизован в действующую армию в качестве военного фельдшера санитарно-гигиенического отряда. Эти биографические сведения могли дойти до Саши Черного не из справочников и энциклопедий (ко времени написания эпиграммы Д. Бедный в них еще не попал), а, видимо, из информации, циркулировавшей среди служащих Красного Креста во время войны.

IX. «Накануне». — Ежедневная газета, выходившая в Берлине в 1922–1924 годах. Считалась органом «сменовеховцев», имела явно просоветскую ориентацию. В то же время в Советской России к ней относились как к мелкобуржуазной, идеологически невыдержанной. He-Буква — псевдоним И. М. Василевского (1882–1938), журналиста, критика, фельетониста, обладавшего острым и бойким пером. Обладая незаурядными организаторскими способностями как редактор, он всячески старался привлечь Сашу Черного к сотрудничеству, превозносил его талант в статьях и лекциях. Отношение резко переменилось, когда Василевский встал на позицию «Смены вех» (см. его рецензию-фельетон на книгу Саши Черного «Жажда», напечатанную в литературном приложении к газете «Накануне». 1923, 27 мая). Возвратившись на родину, он на первых порах специализировался на пасквилях, шельмовавших «эмигрантское отребье», но вскоре вышел в тираж. Как сообщалось в эмигрантской прессе, литературная карьера Василевского закончилась бесславно: «Он подвизается ныне в роли технического работника в одной из редакций» (Последние новости. 1930, № 3347). Остается сказать о трагическом финале, которым завершился его жизненный путь, финале — вполне в духе сталинской эпохи: Василевский стал жертвой репрессий.

ГИГИЕНИЧЕСКИЕ СОВЕТЫ — Русская газета. 1924, 21 декабря. Passy —