Всё! Останусь в рванье дерюжьем С детьми И сородичами Наравне. Пусть же хозяйство мое послужит Советской власти, Как раньше мне.
Прошу всепублично вас И всурьез Кряду, Опомнившись От заблужденья, Дать моей просьбе Удовлетворенье — Вместе с семьей Зачислить в колхоз.
Евстигней Павлович Вымолвил: — Вот, Страх, Альсандр Иваныч, берет.
Страх берет, Товарищ Седых (Махнул на ряды рукой), Не скрываю — Краснею перед властью за них, Примеру последовать Призываю.
За мной пойдут, Понимают сами… — Пошептал кривыми усами, Пожевал бровями, Шапку снял
И запел «Интернационал».
28
Потанин ноги вытянул, Слабый, За соседей едва локтями держась: «Хотя бы остепенился, Хотя бы… Что это он, товарищи, ась?»
И чекмаревцы, забыв про гири, В диком смятении темноты Застыли, пятерни растопырив, Привстав и разинув глухие рты.
Один Иваншин вдруг запотел. Вскочил, осел, поднялся снова, Взглянув на Потанина, на Яркова, Не выдержал и запел: «И это есть наш последний И решительный бой…»
29
«Али ты не любишь Мальчишку, али…» В снеговой пыли Парней шубы За плечо держали, Рядом шли.
«Али затерялась Среди товарок, Али тебя выглядел Коммунист…»
Гармонь проносил, Как богу подарок, Заломив башку, Хмельной гармонист. Это средь чадной Иртышской ночи, Переваливаясь Из сугроба в сугроб (— Чего тебе надо? — Чего ты хочешь?), Кулацкий орудовал агитпроп.
И, песню о любви смяв, К сласти ее приморив охоту (— Не надобно нам никаких управ!), Частушку наяривали, Широкороты,
Тяжелы, как деды их встарь, Свои, станишные, не постояльцы, И им подсвистывал Сам январь, Приладив к губам Ледяные пальцы:
«Не ходи, Ярков, до них, Не води коней своих, Не хотят они таких, А хотят иметь нагих…
Это счастье не по нам — Не хотят приучивать, Скоро будут мужикам Головы откручивать».
30
(Утром возле колодца бабы разговаривали: — Али это правда, али марево ли. Евстигней Палыч вчерась выступал за власть. И этак сурьезно: «Долю свою без остатка вам, говорит, отдаю». Мужики-то удерживают его, а он всё больше насчет своего: «Отдаю, говорит, народу и то и се». Отдает, сказать, без малого всё. — Юдинская невестка поправила рваные шали: — Как же, постиг. Отдает, покудова не отобрали… Хитрый Евстигней Палыч мужик. — Анфиса Потанина поставила ведра, белужьи руки воткнула в бока, широкой волной раскачала бедра: — А твой кто таков? А ты кто така? — Юдина невестка белым-бела, руки с коромыслом переплела, бровью застреляла: — Мой кто таков? Мой покудова не держал батраков, у мово покудова на крыше солома, мой покудова не выстроил пятистенного дома, моему покудова попы не приятели, от мово родные дочери не брюхатели… А Александр Иванович ему: «Не возьмем: на наших, говорит, ты загривках строил дом, нашей, говорит, кровью коней поил, из наших, говорит, костей наделал удил. Не надо нам кулацкого в колхоз лисья. Раскулачим, говорит, тебя, Ярков, и вся».)
31
Снег лежал, как мех дорогой, Чуть пошевеливаясь от ветра, Петух кукарекал И ждал ответа. А время было перед пургой.
Снег лежал на тысячи верст, Глубокий, дымясь, Двухаршинный, санный. И вспыхивал его звериный ворс Где-то возле огней Зайсана.
А небо спокойным не было. Молча, Не выкрикивая, не дыша, Большие тени летали по небу, Широкими рукавами маша.
И в небе То ль рябь ходила кругами, То ль падал тонкий перстень луча, То ль рыбы с отрезанными головами Плыли, туман за хвостом волоча, В мутной воде Пробираясь еле… И может, то впрямь, Боясь зареветь, Метались, привстав на шатких качелях, Тени печальных иртышских ведьм, Похожих на птиц — хозяек метелей.
Быть может, они, Молчальницы, Мчатся, Раскинув саженные рукава… …Но медленно Стала обозначаться Свирепая, сквозь муть, голова.
И когда уже проступили В мутном свете Хитрый рот ее и глазища, В щель — Длинно закричал «на помощь» ветер, Набок упал, и пошла метель.
32
Еще до утра аршин остался. От завалинок до самых труб Каждый дом — сед. Белоперого снегу повсюду Столь навалено, Будто целую ночь били Красноклювых гусей.
Густо белоперье кругом лежало, А самый нежный пух — Из-под крыла, Которого добыто тож немало, На крыши метелица занесла. Намело снегу, глубоко, глубоко, По бровь им засыпаны дворы — Небо рассвета темней банных окон, Когда в банной печке Ходят пары.
Сугробами непробитыми, Друг друга торопя, Из дому вышли Митины,
Книга Сочинения. Письма, автор Васильев Павел Николаевич. Русская версия онлайн книги представлена в открытом доступе для чтения на мобильном телефоне или пк. Бесплатная библиотека Read-book-online.com - полные версии популярных, классических или новых книг в разных категориях онлайн бесплатно можете читать прямо здесь.
